Тито и товарищи

5 февраля ТАСС официально заявило, что советское правительство отклонило договор о послевоенном сотрудничестве, предложенный премьером эмигрантского правительства. В сущности, это означало, что оно уже делает ставку на новую Югославию, которой будет руководить Тито[707]. Сталин пошел еще дальше: уже по пути из Тегерана, во время остановки на аэродроме в Баку, он приказал командующему советской авиацией А. Е. Голованову любой ценой организовать военную помощь партизанам. (Правда, оружие стало поступать лишь в конце апреля.)[708]

Кроме того, он решил, что не только будет поддерживать контакты с Верховным штабом по партийной линии, как было до тех пор, но и пошлет к нему военную миссию. Принять это решение его побудили и сведения о том, что в Югославии отдельные лица, симпатизирующие Германии, распространяют слухи, будто отсутствие такой миссии указывает, что Советский Союз не интересует судьба балканских народов[709]. 23 февраля в Дрвар действительно прибыла советская военная миссия (в ней также находились специалисты по внешней и финансовой политике и агенты разведывательных служб), которую партизаны встретили с воодушевлением, хотя им и не понравился способ, выбранный русскими для приземления. Они не спрыгнули с парашютами, как англичане, а использовали планеры, объяснив это тем, что глава их миссии генерал-майор Николай Васильевич Корнеев – пожилой человек и к тому же инвалид войны (в битве под Сталинградом он получил ранение в ногу). Партизанам пришлось по душе, что, несмотря на увечье, совершенно не подходившее для партизанской жизни, Корнеев имел высшее звание изо всех глав военных миссий и был аккредитован не только при Верховном штабе, как англичане и американцы, но и при АВНОЮ[710]

. Для югославских коммунистов это означало серьезное политическое и психологическое подтверждение их статуса. Несмотря на то что сначала членов миссии из-за их бюрократической манеры поведения приняли прохладно, вскоре между ними и югославами установились теплые товарищеские отношения. 24 февраля Тито организовал в их честь первый торжественный прием представителей иностранных государств и появился на нем в новой маршальской форме [711]. Уже через две или три недели после их прибытия Тито – чуть смущенно, чуть с гордостью – рассказывал соратникам, как во время вечернего застолья Корнеев обнимал его, целовал и ласково называл «Оська, Оська»[712]

. В интервью, которое он дал в апреле 1944 г. журналисту Йозефу Мортону для Associated Press, – а это было его первое интервью западному журналисту – он утверждал, что в партизанском движении нет просоветских элементов[713]

. Это совершенно не соответствовало действительности.

Весной 1944 г. Тито и его товарищи оказались в приятном положении девицы, у которой два жениха: и русские восхваляли успехи партизанской войны, и британцы превозносили их до небес. Британская концепция послевоенной политической организации Средиземноморья основывалась на идее обновления дружественных монархий в Италии, Албании, Югославии и Греции. Эта мечта была по сердцу Черчиллю не только из-за его роялистских симпатий, но, как пишет историк Гаэтано Салвемини, и из-за убеждения, что местные династии в этих странах станут инструментом английского господства. Сэр Уинстон, веря в свое дипломатическое искусство, в югославском случае поменял одного коня на другого в уверенности, что благодаря этому станет победителем. Однако в Тито он нашел противника себе не по зубам, поскольку тот был способен скрывать свои намерения и вести свободный диалог, избегая конфликтов, и в то же время использовать возрастающую поддержку союзников для укрепления собственной власти. Так, благодаря твердолобости великосербских элементов в эмигрантском правительстве ему удалось затянуть переговоры о сотрудничестве с ним до поздней весны, и это время он использовал для организации прорыва своих отрядов в Сербию и для формирования там движения сопротивления. А это сильно изменило соотношение сил в его пользу[714].

* * *