Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

Когда дверь распахнулась и вошла госпожа Полночь, как всегда великолепная и блистательная, Тюльпинсу показалось, что он теряет сознание. Свет померк, мебель принялась раскачиваться из стороны в сторону, а на душе стало так тоскливо, что он едва не всхлипнул. Но прекрасная госпожа подошла ближе, виляя широкими бедрами, провела по щеке бывшего господина рукой в черной бархатной перчатке, и тому сразу полегчало. Он глупо улыбнулся и накинул плащ Кайли на колени, чтобы скрыть рваные и грязные пижамные штаны. Госпожа Полночь томным взглядом проследила за его движениями и улыбнулась, обнажая ослепительно белые зубы.

– Ну, мой милый глупыш. – Госпожа чуть отошла от Тюльпа и встала рядом с высокой, узкой у горлышка и глянцево-пухлой у дна, вазой, в которой стояли черные пионы. Уж не фигура ли госпожи вдохновляла создателя вазы? – Не нужно стыдиться своего вида. В какую передрягу ты попал? Расскажи мне все.

Тюльпинс восхищенно смотрел на черное платье в пол, расшитое мелким бисером. Он уже видел этот наряд прежде, но только сейчас понял, что платье это похоже на небо, усыпанное мерцающими звездами. Гортанный голос госпожи проурчал что-то еще, но очарованный Тюльп и этого не услышал. Он смотрел на зеленые с поволокой глаза, но их не видел, смотрел на иссиня-черные кудри, но не замечал их. Сияние, величие – вот чем была госпожа Полночь для Тюльпинса, и он чувствовал в себе силы покориться ей навечно, повиноваться любому ее желанию. Только бы она позволила быть рядом, только бы разрешила любоваться ее красотой.

– Ты согласен? – Словно издалека Тюльпинс наконец услышал голос госпожи Полуночи и, не в силах оторвать взгляда от длинных, завитых почти к самым бровям ресниц, кивнул. – Ты будешь рассказывать мне, о чем толкуют слуги, верно? И если что-то покажется тебе странным, мой милый мальчик, ты тут же кинешься ко мне, правда ведь? Кто-то хочет мне навредить, и я должна узнать, кто это. Ты ведь не хочешь, чтобы мне навредили?

– Н-нет, что вы, м-моя госпожа! – испуганно вскрикнул Тюльп. И, только услышав свой голос, осознал, что стоит перед креслом, жалобно собрав руки на груди.

Он повертел головой, смахивая причудливый морок, и громко чихнул. Комната вновь посветлела, а госпожа Полночь оказалась такой же, какой он ее видел до этого много раз: красивой, но все же вполне обыкновенной женщиной.

Тюльпинс присел, озадаченно почесывая затылок. Он прочистил горло, пытаясь придать голосу уверенность, и только после этого заговорил:

– Госпожа Полночь, как я п-понимаю, теперь я в вашей власти. Но не могли бы вы… в память о моей матушке… все же не делать меня слугой? Я стану вашим верным п-помощником. Я немного разбираюсь в ценных бумагах, знаю пару древних языков, весьма посредственно, правда, но… Эм… Еще… – Тюльпинс призадумался, ведь на этом его умения, очень скромные по меркам господ Сорок Восьмого, заканчивались.

– Нет, глупыш, – проворковала госпожа Полночь. – Я куплю тебя у города, и только тогда город не сможет тебе навредить.

Полночь вновь шагнула к Тюльпу, и тот схватился за воротничок пижамной рубашки: пряный тяжелый запах перебил аромат цветов, в просторной комнате стало не хватать воздуха. Госпожа пытливо посмотрела на парня, а потом едва заметно кивнула, что-то для себя решив.

– Элнеби покажет тебе комнату, дорогой. О, и эти ужасные раны… Все пройдет, я дам особую мазь. Сегодня у меня есть дела, поэтому в Дом Господ мы отправимся уже завтра. Ступай. И помни о своем обещании.

Мистер Элнеби явился очень быстро, словно стоял за дверью и тщательно вслушивался в каждое слово. Тюльпинс, оказавшись в маленьком коридоре, вздохнул с облегчением и прижал ладони к горящим щекам. И как он раньше не замечал, что госпожа Полночь такая… такая странная и, пожалуй, пугающая?

К величайшему удивлению Тюльпинса, его повели в западную часть дома, там он прежде не бывал. Да и зачем господам бывать там, где ютятся слуги? Парень тоскливо осматривал куда более скромные интерьеры, пытаясь смириться с тем, что уже завтра он станет одним из тех, кого всю жизнь презирал.

Мистер Элнеби отвел Тюльпа в малую комнату для слуг, где для него уже приготовили ванну, свежий костюм, баночку с целительным кремом и даже ножницы, чтобы он мог остричь волосы, порядком отросшие за время скитаний. Искупавшись, Тюльпинс с радостью переоделся и привел себя в порядок, но выбросить свои лохмотья не дал: в карманах пижамы ютились сокровища: письмо, которое непременно должно найти адресата, сережка взбалмошной девицы, решившей скакать по горам, детский альбом для рисования да мятые двилинги.

Накормили Тюльпинса в кои-то веки прилично, он уже стал забывать, какое это удовольствие – есть то, что по-настоящему вкусно. Мистер Элнеби проводил парня к дальнему коридорчику и показал его комнату. У дверей Тюльпинс остановился и спросил:

– Мистер Элнеби, могу ли я выйти в город? Времени до ужина еще много, а мне необходимо повидать одного человека…

Помощник Полуночи вопросительно поднял тонкие, словно нарисованные брови и усмехнулся: