Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

Тюльпу отчего-то хотелось щегольнуть тем, что он лично знаком с Полуночью. Что с пеленок он принадлежит к кругу таких знатных господ. Может быть, он неосознанно пытался намекнуть, что девчонке он не ровня и не пристало ей смотреть на него так свысока. Хоть они находятся в одной комнате и, вероятнее всего, в одном и том же положении, Тюльпинс по-прежнему считал, что деньги его матери, пусть теперь и утерянные, делают его совершенно особенным.

Девчонка резко обернулась. От нее словно пахнуло жаром: она смотрела на Тюльпа рассерженно, исподлобья.

– И вы этим гордитесь, верно? Значит, вы еще хуже, чем я о вас думала.

– П-п-позвольте! – Тюльпинс задохнулся от возмущения. – Мы разве с вами знакомы, чтобы вы могли сделать такие выводы?!

– Почему же нет? – Девочка криво улыбнулась, обнажая мелкие, как у зверька, зубки. – Вы – друг господина Бэрри. Я застала вашу ссору с ним в доме госпожи Кватерляйн.

Тюльпинс припомнил несгибаемую фигурку и тут же понял, что гордая служанка могла быть только этой девочкой и никем другим.

– Ах, Бэрри… – Тюльпинс покраснел. – Я бы не сказал, что мы друзья.

– Ну, после того как он вас отделал и выгнал, с трудом можно предположить, что вы останетесь друзьями. – Девчонка вновь недобро усмехнулась. – А еще он кричал, что вы убили свою мать. А вы говорили о деньгах и колдуне и ни слова о скорби. Так вот. Я теперь знаю о вас больше, чем мне того хотелось бы. – Служка делано поклонилась и отошла к стене, якобы рассматривая дурно написанный натюрморт из желто-зеленых груш.

– Я не убивал свою мать, – только и мог сказать сконфуженный Тюльпинс.

Он задумался о том, что действительно не говорил о скорби. А все потому, что он на самом деле не скорбел. Даже смерть Самсела, мальчишки, что был ему другом пару лет, вызвала в нем больше эмоций, чем кончина матери.

Прервал размышления Тюльпинса мистер Элнеби. Он сообщил, что большая карета подана и можно ехать в Дом Господ.

Карета госпожи Полуночи, усыпанная яркими самоцветами, искрилась даже в блеклом свете утреннего солнца. Тюльпинс невольно задержал дыхание от восторга, а девчонка, стоявшая рядом, только вытянулась как струна да крепко сжала тонкие кулачки.

В салоне кареты было натоплено и душно. Госпожа Полночь, одетая в роскошные черные меха, сидела на полке, обитой красным бархатом. Она элегантно взмахнула кистью, указывая на полку напротив себя. Тюльпинс хотел было подать руку девочке в знак примирения, но она забралась по подвесной лесенке без его помощи, и ему ничего не оставалось, кроме как усесться с ней рядом и захлопнуть дверцу. Карета, словно только этого и дожидалась, тронулась с места.

Госпожа Полночь протянула ладонь девочке и нежно улыбнулась.

– Здравствуй, милое дитя.

От одной этой улыбки сердце Тюльпа растаяло, а все тело полегчало и едва не оторвалось от лавки. Но девчонка лишь буркнула что-то в ответ и крепче сжала белку, забравшуюся под пальто.

Тюльпинс удивленно уставился на госпожу Полночь, но та лишь легким жестом поправила элегантную шляпку и отвернулась к окну. Ее профиль был так прекрасен, что у Тюльпа перехватило дыхание. Словно никогда прежде не видел он ее, никогда прежде не осознавал, насколько она прекрасна. Парень перевел взгляд на девочку, и холодок пробежал по его спине. Служка впилась черными глазами в госпожу Полночь, дыхание ее участилось, а тонкие, плотно сжатые губы побелели. Тюльпинс сглотнул и дал самому себе обещание не спускать с девчонки глаз. Пусть и маленькая она еще, пусть и хилая на первый взгляд, но от нее, кажется, можно ожидать чего угодно.

Возле Дома Господ столпились зеваки: новость о том, что перед самым балом у госпожи Полуночи появятся новые слуги, молниеносно разлетелась по городу.

Девочка, кого-то завидев в толпе, неожиданно ссутулилась и стала выглядеть еще младше.

Высокие кованые двери Дома Господ отворились, открыв глазам Тюльпа сплошную, окрашенную в красный стену.

Механический голос пробасил:

– Представьтесь, госпожа.

– Лэйн Оттервил, госпожа Полночь. Положение один – один – один. Улица Цветов, дом четырнадцать – тридцать восемь.

Тюльпинс удивленно взглянул на госпожу Полночь. Он раньше и не задумывался, что у нее может быть обычное, вполне человеческое имя.

– Замечательно, госпожа. Цель вашего визита? – вновь пробасил голос.

– Регистрация слуг, Эйверин Бордерхауз и Тюльпинса Энли.

«Эйверин… Красивое имя. Только вот характер несносный, никак с этим именем не сочетается», – подумал Тюльп.

– Заявка принята. Вы получите ответ через три, две, одну секунду.

Стена с тихим скрипом отъехала вбок, и перед госпожой Полуночью и ее спутниками появился просторный зал со сводчатым потолком, подпираемым резными каменными колоннами. Даже девчонка по имени Эйверин не смогла сдержать вздоха удивления.

Навстречу им выскочил служащий, он низко поклонился госпоже Полуночи и повел всех вперед, суетливо причитая:

– Ох, простите за формальности, мы вас не ждали, госпожа Полночь… Простите, у нас недостаточно празднично, мы не думали, что…