Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

Оказавшись совершенно свободен, Тюльпинс заперся у себя и принялся мучить пианино. Выходило скверно, куда более скверно, чем бывало раньше. А все потому, что мысли Тюльпа постоянно улетучивались к госпоже Полуночи. Она была, как всегда, прекрасна, мила, добра… Но в этот раз к ее образу присоединилось нечто опасное. Что-то ледяное и пугающее сквозило из самого ее нутра, едва она переводила взгляд на Эйверин. Эта несносная девчонка, конечно, могла дурным поведением заслужить такое отношение… Но Тюльпу упорно казалось, что он остался в дураках и всем известно что-то такое, что тщательно скрывают от него.

После ужина Тюльпинс открыл альбом и долго-долго старался нарисовать Эйлундаса – его почившего брата. Тюльп все пытался понять, как бы устроилась его судьба, если бы он рос не в одиночестве. Если бы поровну делились и материнская любовь, и обиды, и драки, и неудачи в учении. До поздней ночи Тюльпинс корпел над рисунком, но у него получился кто-то очень похожий на Кая. А брат его уж совершенно точно не мог походить на деревенщину. Разозлившись, Тюльпинс все-таки позволил себе нарисовать именно Кая. А еще Сатрана, Булутура и маленькую Нису.

Когда по улице пополз туман, Тюльпинс улегся в кровать. Эйверин все еще не спала: она шептала что-то неразборчивое, скребла ноготками стену и вздыхала так шумно, что у Тюльпа становилось тоскливо на душе.

Он задремал, но сон его был поверхностным и беспокойным, и поэтому, когда дверь комнаты Эйверин скрипнула и ее шаги пронеслись по коридору, Тюльпинс вскочил с кровати и, стараясь ступать как можно тише, поспешил за ней. Он не понимал, что движет им, тревога или праздное любопытство, но что-то внутри подсказывало ему, что с девчонки нельзя спускать глаз.

Эйверин, не оборачиваясь и не заботясь о том, что может кого-то разбудить, рывком открыла дверь в кабинет мистера Гиза и вошла.

Тюльпинс остановился и посмотрел в окно. На улице еще темно, зачем ей мистер Гиз? Что у нее за тайны? Уж не помчалась ли она признаваться учителю в нелепых и несвоевременных чувствах?

Он тихо подошел к кабинету и остановился у полуоткрытой двери. Тюльпинсов нос едва не высунулся в полоску света, освещающую часть коридора, но парень не отступил.

Голос Эйверин требовательно воскликнул:

– Что ты там делал?!

Мистер Гиз, к которому она, вероятнее всего, обращалась, молчал.

– Что ты там делаешь? – повторила дрожащим голосом Эйверин.

– Птичка, я говорил тебе никогда не гнуть спину. – Голос мистера Гиза был усталым, но он с такой нежностью произнес «птичка», что Тюльп, забыв о предосторожностях, заглянул в кабинет. Эйверин недалеко отошла от двери, а потому Тюльпинс увидел только ее спину. Но девчонка внезапно рванула вперед, и уже в следующее мгновение мистер Гиз крепко прижал ее к груди. В тот момент, когда тела их соприкоснулись, по комнате словно пронеслась вспышка света, так показалось Тюльпу: настолько сильным было то, что он увидел.

Мистер Гиз закрыл глаза и зарылся носом в волосы девчонки. Брови его скорбно поднялись, крепкие руки задрожали.

Эйверин, похожая теперь на маленького беззащитного ребенка, рыдала в голос и не переставая шептала:

– Папочка, я так устала… Ты бы знал, как я устала…

Тюльп едва не вскрикнул от удивления. «Папочка»?!

– Все будет хорошо, Птичка, все будет хорошо… Милая моя, недолго осталось, слышишь, моя девочка? – Мистер Гиз гладил дочь по волосам. – Скоро будет бал. И Полночь пообещала, что я смогу увидеть маму…

Эйверин дернулась, а потом вновь так заревела, что мистеру Гизу пришлось зажать ей рот ладонью.

– Тихо, тихо, милая… Я постараюсь сделать все, чтобы в нашей жизни больше не было Полуночи, понимаешь? Все будет как раньше. Все еще может быть как раньше… Только бы справиться с ней…

Тюльпинс не стал дослушивать. Он быстрым шагом пошел к комнате мистера Элнеби. Может быть, госпожа Полночь и не идеальна, но эти двое явно хотят ей навредить! Нельзя допустить, чтобы с главной благодетельницей Сорок Восьмого что-то стряслось! Тюльпа прошиб холодный пот. Да к черту целый город! Его судьба зависит от Полуночи, и, если мистер Гиз с ней разделается, Тюльпинса наверняка отправят в Третий. А он не мог, просто не мог этого допустить.

Тюльпинс заколотил в дверь к мистеру Элнеби и, когда тот, сонно морщась, открыл, протараторил:

– Мистер Гиз хочет навредить госпоже Полуночи! Помогите, мистер Элнеби! Я знаю, вы можете!

– Стой, мальчик, стой! – Мистер Элнеби схватил костлявой рукой ворот пижамы Тюльпа. – Ты хочешь сказать, этот… этот мерзавец замышляет что-то?.. – Глаза его лихорадочно заблестели в полумраке.

– Да, да! Он там, в своем кабинете! Сказал, что сделает так, чтобы больше не было госпожи Полуночи!

Не прошло и пяти минут, как Тюльпинс вместе с мистером Элнеби и двумя громилами, взявшимися словно из ниоткуда, подошли к кабинету мистера Гиза. Он вышел им навстречу и удивленно вскинул брови:

– Элнеби? Какие-то проблемы? Я вообще-то намеревался немного отдохнуть.