Тьма

Может ли это быть совпадением?

Это ничего не значит, твердо говорю я себе. Все-таки Арне открыто говорил о своем пребывании на базе США. Люк тоже. И достаточно много членов летней команды, вспоминаю я. К тому же несколько зимовщиков также были на Конкордии, хотя я не могу вспомнить, кто; спустя какое-то время я отключилась от всех историй о приключениях на других станциях, подозревая, что большинство из них были сильно приукрашены или вовсе выдуманы.

Я рыскаю в медицинских записях остальных работников базы, но остаюсь ни с чем. Массируя лоб, я пытаюсь все это обдумать. Как я могу определить, что именно беспокоило Жан-Люка? И почему он хотел те тесты ДНК?

Я могу придумать только два способа: прямо спросить Сандрин или узнать из его личного файла. Но я не могу получить доступ к той области информационной системы, а начальница хранит бумажные копии в своем офисе под замком.

Черт. Я вспоминаю, что мне нужно снова заполучить ключ от шкафчика в «Бета». Мне придется придумать способ пробраться обратно в офис Сандрин, когда мозг будет менее затуманен – может, у меня будет возможность заодно заглянуть в тот шкаф с документами.

Серьезно, Кейт?

Я делаю глубокий вдох, гадая, когда я превратилась в человека, который серьезно рассматривает идею вломиться в чужой офис и украсть ключи вместе с важными персональными данными.

Каким образом я могу это оправдать?

Но какая есть альтернатива? Рискнуть, учитывая, что эта ситуация может еще сильнее ухудшиться? Переждать остаток зимы, надеясь на лучшее?

Я поглядываю на время и решаю заглянуть к Каро. Но когда я стучу в дверь, ответа нет. Я даю ей минуту, затем просовываю голову внутрь. Она лежит на кровати. Заметив меня, начинает шевелиться.

– Прости. Не хотела тебя разбудить.

– Привет, Кейт. – Каро встает и потирает глаза. – Все в порядке. Я проспала.

– Мы можем провести осмотр? Или позже, если хочешь.

– Нет, давай сейчас. – Она встает и следует за мной в клинику, ступая на весы прежде, чем я попрошу ее об этом. Я записываю результат, успокоенная тем, что, несмотря на всю боль, перенесенную ей после после гибели Алекса, она набрала почти полкило. Затем я измеряю высоту ее матки – она в точности там, где должна быть. Я проверяю давление – не в зоне опасности, но немного выше нормы. Учитывая обстоятельства, это ожидаемо.

Я достаю стетоскоп и прослушиваю сердцебиение плода. Там тоже никаких нарушений.

– Похоже, все в порядке, – уверяю я Каро, делая заметки в бланке дородовых записей, присланных АСН. – У вас обоих все очень хорошо.

Она слабо улыбается.

– Как ты? – спрашиваю я. – Сама по себе.

– Дерьмово, – отзывается Каро.

Ее честность трогает меня.

– Со временем станет легче, – мягко говорю я.

– Думаешь? В лучшем случае, я вернусь домой матерью-одиночкой.

На это нечего ответить.

– Семья Алекса знает? О ребенке?

Я полагаю, Сандрин или, может, кому-то из АСН, пришлось проинформировать их о его смерти. Какой траурной тенью это накроет свадьбу его сестры, думаю я.

– Еще нет. Алекс планировал поговорить с ними. Сначала он хотел убедиться, что все будет нормально.

– Ты собираешься им сказать?

– Я думала послать им электронное письмо, – говорит Каро. – Или позвонить. Никак не могу решить.

– Может, письмо будет лучше. Это даст им время переварить новости перед тем, как ты поговоришь с ними.

– Я просто не знаю, что сказать… я не пойму, поможет ли это или сделает только хуже.

– Я уверена, что поможет. Они захотят иметь отношения с внуком.

– Их вторым внуком, Рози родит раньше меня.

– Это сестра Алекса?

Каро кивает.

– Он так часто о них говорил, что я чувствую, будто уже знаю их.

– А он рассказывал им о тебе?

– Ага. Его мама спрашивала, могу ли я танцевать хака[23], она думала, что это может отпугнуть кроликов с их овощной грядки.

– Она, похоже, милая. Смешная, – улыбаюсь я.

– Да. – Каро тоскливо смотрит в окно. Снаружи виднеется блеклое сияние полной луны. Потом она снова поворачивается ко мне. – Ты уже нашла его браслет?

Я качаю головой.

– Но я проверила данные.

– И?

– И ничего особенного… Информация обрывается в 2.53 той ночью.

Боль омрачает лицо Каро. Ее плечи напрягаются, когда она борется со своими эмоциями.

– Ты узнала что-нибудь еще?

Я подумываю рассказать ей о визите Люка в комнату Алекса и о пропавшем снотворном, но все-таки решаю не делать этого. Не стоит добавлять еще больше стресса и беспокойства к уже и так хрупкому моральному состоянию Каро.

– Нечего конкретного, но, как и обещала тебе, я над этим работаю.

Она разглядывает меня, явно оценивая, лгу я или нет.

– На самом деле, я хотела спросить, не у тебя ли телефон Алекса, – говорю я. – Или, может, ты знаешь, где он?

– Я везде его искала, – качает головой Каро. – Я решила, что его забрала Сандрин.

– Возможно. Я узнаю.

– Почему ты спрашиваешь? Думаешь, это важно?

– Сомневаюсь, – вздыхаю я. – Я просто размышляла, у кого он может быть.

– Значит, теперь ты мне веришь? Что его смерть не была случайной. – Взгляд Каро прямой и твердый. Она намного сильнее, чем мне казалось, понимаю я; она, может, молодая и в ужасной ситуации, но она жесткая.