Тьма после рассвета

— «Прежде думай о Родине, а потом о себе», — бодро отрапортовал Гордеев.

— По-моему, там не «прежде», а «раньше», — усмехнулась Галина Георгиевна. — «Раньше думай о Родине». Но не суть важно. Комсомольская традиция, слова Игоря Шаферана. Наслушалась по радио.

Да уж… Все должны думать только о Родине и ни в коем случае не о себе. Потом — р-раз! — все свалились и умерли от не выявленных вовремя и нелеченых болезней. Кто будет со злодеями бороться? Молодые придут, здоровые? Ну, придут, конечно, да только кто ж их научит, кто им опыт передаст, если старые все померли? Интересно, а что станет делать Родина, если все следователи и оперативники разом начнут заниматься своим здоровьем? Обедать строго по расписанию, брать больничный при недомоганиях, не выходить на работу с соплями, кашлем, больным горлом, температурой, болями в сердце? Хороший вопрос. А часики процессуальных сроков, прописанных в кодексе, буду тикать, тикать, отмеривать сутки…

***

И снова майор Гордеев ехал в Дмитров. По обычному распорядку уголовное дело расписывалось тому же следователю, который его возбудил, но исключения из правил случались куда чаще, чем соблюдалось само правило. Виктор очень надеялся, что придется иметь дело с тем пожилым следователем, который ночью выезжал в Канавино. Хотя если он сутки отдежурил, то сейчас, по идее, должен отдыхать.

Однако следователь Рыкалов не отдыхал. И даже, как ни странно, не выглядел уставшим и невыспавшимся.

— Я боялся, что вы отсыпаетесь после дежурства, — признался Гордеев. — Или что дело другому следователю передали.

— Так успеют еще передать, — усмехнулся Игорь Иванович Рыкалов. — Там, наверху, сейчас решают. Оперативно-следственную бригаду создают, совместную, город и область, еще и с Тулой поляну делят. Никак договориться не могут, кто будет старшим, а кто на подпевках. Даже странно: с процессуальной точки зрения ничего сложного, механизм давным-давно отработан, решения должны приниматься типовые, а что-то у них притормаживает, закавыка какая-то случилась. Ты не в курсе, случаем, в чем вопрос-то?

— К делу проявлен интерес, — коротко ответил Гордеев, стараясь придать голосу побольше выразительности. — Очень важны психологические характеристики следователя.

— А-а… Ну, понял. Тогда точно дело у меня заберут, мои психологические характеристики обычно никого не устраивают. У меня только один плюс: возрастная бессонница, поэтому легко могу после суток оставаться работать. А все остальное — сплошные минусы и недостатки.

Выслушав соображения Гордеева, Игорь Иванович удивленно покачал головой.

— Сам додумался? Или подсказал кто?

— И то и другое. С источниками мы отработали на совесть, с транспортной милицией тоже: в среде бродяг и побегушников мальчик не засветился. Участковые ориентированы, проверили все подвалы и чердаки. В общем, я подумал, что Сережа Смелянский может просто жить у кого-то, и стал прикидывать, каким должен быть человек, который приютит у себя незнакомого паренька и никому об этом не скажет, не обратится в милицию, не попытается найти его родителей, не поможет добраться до дома. Понимаете мою логику?

— Кажется, да, — задумчиво протянул Рыкалов. — Человек в здравом уме и твердой памяти так себя вести не станет. Он увидит, что мальчик явно не бездомный, чистенький, с хорошей речью, без дурных пацанских замашек, значит, у него есть семья, родители, которые с ума сходят от волнения, ищут его. А уж если мальчик расскажет, кто такие его папа и мама, то любому станет ясно, что будут задействованы связи на высоком уровне и милиция выше головы прыгнет, но ребенка найдет. Нет, ни один нормальный человек не будет прятать у себя такого подростка.

— Вот! — торжествующе воскликнул Виктор. — А если он не в здравом уме, то дальше все понятно. Более того, он должен быть одиноким и, вероятнее всего, иметь инвалидность. Потому что если он живет не один, то кто-нибудь из его семьи давно уже поступил бы как здоровый нормальный человек и сообщил бы о мальчике. Не могут же в семье все быть одинаковыми психами, правда?

— Тоже верно. А насчет инвалидности что?

— Человек имеет право не работать. Сидит один дома, никто и не знает, что у него в хате происходит. Если он работает, то коллеги по его поведению обязательно что-нибудь заметят, а то и сам расскажет, он ведь не понимает, что поступает неправильно. Начнет хвастаться, что у него теперь сынок есть. Ну, или у нее. Или не сынок, а внучок. В общем, за столько дней информация обязательно просочилась бы. А если человек не работает, то он либо тунеядец и ходит под статьей, либо инвалид, либо пенсионер. Но на тунеядца я бы не делал ставку: если у человека мозги до такой степени набекрень, то он обязательно стоит на учете и имеет инвалидность, то есть не работает с полным правом.