Тьма века сего

Из сведений, могущих претендовать на достоверность, было получено лишь одно, и крайне неприятное: архиепископ Зальцбурга очевидным образом благоволит Альбрехту и закрывает глаза на его гостеприимство в отношении сомнительных персон, а то и поддерживает его в этом дурном увлечении. Призвать святого отца к порядку и покаянию, надавить, покарать, вообще воздействовать хоть как-то — возможностей не было. Точнее, они имелись у Папы, но Косса по понятным причинам вмешиваться в дела Австрии и ее княжеств особого желания не имел. Основать на ее территории отделение у Конгрегации когда-то не было ресурсов и сил, а когда оные появились — сил приросло и у самой Австрии, и сделать это, не начав прямой конфликт, стало невозможным. Медленно, но верно герцогство окрепло, оградилось, ощетинилось и замерло с поднятыми кулаками…

Сейчас, прямо в эти дни, это Фридрих знал достоверно (в первую очередь — потому что никто и не думал этого скрывать) восемнадцатилетний сын Альбрехта, заполучивший Вену, посматривает в сторону Венгрии, и у него есть все шансы получить корону без единого взмаха оружием, если венгерская знать сделает неверный выбор. Однажды она такой уже сделала, когда провозгласила своим королем Владислава Неаполитанского и усадила на трон по сути ребенка, спешно обручив, а потом и женив его на дочери покойного короля. Мария была много старше, но кого могут беспокоить подобные мелочи…

Владислав и был королем-видимостью — в Венгрии он почти не появлялся, да и королеву Марию одаривал вниманием нечасто, судя по тому, что за все годы их супружества у той родился лишь один ребенок, девочка, в этом году встретившая свое двенадцатилетие. Ребенка он вниманием тоже не баловал — ни при жизни супруги, ни после ее смерти, и вот теперь, когда Владислав убит в Риме, путь к короне Венгрии открыт, весь вопрос лишь в том, кто первым сумеет убедить венгерскую знать, что именно он лучшая партия для одинокой наследницы.

Сын Альбрехта уже отправил своих послов, это знали все. Знали и о том, что потенциальный наследник короны Священной Римской Империи, герцог Фридрих Баварский, успел сделать то же самое первым, предложив кандидатуру своего сына, и сейчас вершители судьбы страны сцепились между собой, пытаясь сделать на сей раз правильный выбор. С одной стороны — сын откровенного еретика, явно разделяющий подход отца к управлению государством, а стало быть — попирающий ценности истинно христианского правителя. С другой стороны — внук Императора Священной Римской Империи, малолетний и не способный еще править, но в смысле и репутации, и влиятельности, и знатности рода это куда лучший вариант.

Казалось бы, выбор очевиден, однако (и это Фридрих тоже знал доподлинно) имелся у венгерских знатных родов зуб на семейство Люксембургов и Империю как таковую, и зуб этот ныл, не давая покоя, уже много лет: Никополь.

Тогда армию под предводительством Владислава разбили наголову, и только ленивый и глухонемой не сказал громко или не шепнул тихонько в углу, что все могло повернуться иначе, если б на призыв дать бой туркам откликнулась Империя. И сейчас, в этом он был уверен, значительная часть этой самой знати готова была отдать свою принцессу хоть за Антихриста, но не за внука короля, который не пришел им на помощь в трудную минуту.

Ответа все еще не было — никакого, даже отговорки, позволяющей прикинуть вероятное решение. И здесь Фридрих был согласен с Висконти и отцом Бруно, которые предположили, что они попросту ждут, чем завершится противостояние Австрийца и Империи или хотя бы куда приведет следующая ступень конфликта, чтобы понять, на кого лучше сделать ставку. Если так, это даже неплохо: совсем скоро верный выбор будет для них очевиден…

Слева послышался шорох, и Фридрих напрягся, сделав полшага назад, за миг до того, как сообразить, что это сменивший Йегера телохранитель. Как он появился здесь и сколько времени уже бесшумно стоял неподалеку, почти рядом — Фридрих не заметил.

Хорошее напоминание, мысленно усмехнулся он, развернувшись и возвратившись в шатер. Ложная скромность не есть хорошо, но и быть о себе слишком высокого мнения, недооценивая других, не стоит тоже. Австриец станет тяжелым испытанием для райхсвера, каковому еще не доводилось бывать в бою в его нынешнем виде. В таких масштабах ставку на постоянную армию, а не ополчение, не бойцов своих вассалов, не наемников — не делал еще никто, и за успехом или неудачей Империи будет следить вся Европа, и уж Франция-то точно не упустит возможности вцепиться в ослабленного врага, если все пойдет не так.