Тьма века сего

— Да, на что-то такое я тоже рассчитывал. Но как-то всё не складывалось, а подставлять шею нарочно — это уже mauvais ton[150]… И да, Мартин, — посерьезнев, сказал фон Вегерхоф многозначительно, — я думаю, ты понимаешь, что не стоит пользоваться моим методом, если чаемая тобою долгая жизнь тебе опостылеет. Как бы ни захотелось уйти, освободиться, сбросить этот груз — его теперь придется нести.

— Разумеется.

Голос сорвался, Мартин распрямился, подняв голову и сдавленно кашлянув. Фон Вегерхоф вздохнул:

— Не беспокойся, слёз не будет. Их теперь никогда не будет. Я не знаю, почему… И вот что: тревожься о себе, обо мне печалиться не надо, у меня-то сейчас все как никогда хорошо. Удручает лишь то, что ухожу накануне большой драки…

— Справимся, — отозвался Курт. — Не впервой.

— И все же жаль, — чуть слышно проронил фон Вегерхоф, снова смыкая веки.

Вокруг вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь дыханием, и спустя несколько минут Мартин тихо сказал:

— Спит…

Курт не ответил.

Фон Вегерхоф просыпался и засыпал раз за разом, бодрствуя все меньше, говоря все тише и слова складывая все тяжелей, а в забытьи пребывая все дольше, дыхание звучало все болезненней, а когда рассветные лучи стали медленно, крадучись вползать в комнату, их свет озарил лицо глубокого старика на скамье. Старик открыл глаза, словно почувствовав касание солнца, и, медленно сместив взгляд к окну, улыбнулся:

— Хорошо… Обидно было бы уйти в темноте.

— Думаю, ты в любом случае получишь свой свет. Ты его для себя заслуженно вымучил.

— Немного все-таки страшно. А вдруг нет.

— Побойся Бога, — с усилием улыбнулся в ответ Курт, — тебе еще чуть-чуть благочестия — и получится Бруно, а он-то точно в святые нацелился.

— Ему это пригодится.

— В каком смысле?

— Не-ет, — протянул фон Вегерхоф, через силу изобразив усмешку, — я все еще член Совета и даже перед смертью секретной информацией разбрасываться не стану. Если все сложится — увидишь сам. Если нет… Это будет уже неважно.

— Вот ты ж сволочь.

— Иначе скучно, — хмыкнул тот вяло и, помявшись, серьезно сказал: — Напоследок, Гессе, я должен кое-что сказать. Это ничего не изменит, но раз уж исповедаться как должно у меня не сложилось, пусть хоть так… Ты ведь понимаешь, почему я так ухватился за возможность спасти Мартина? Хотя бы таким способом…

— Да, — кивнул Курт и, помедлив, осторожно добавил: — Но он не твой сын.

— И это не искупит, — тихо договорил фон Вегерхоф. — И быть может, решение было неверным…

— Это было и решение Мартина тоже, — возразил Курт твердо. — И он справится.

Фон Вегерхоф вздохнул, снова закрыв глаза.

— Я верю, — шепнул он чуть слышно.

Сомкнутые веки дрогнули, послышался еще один вздох — короткий и неглубокий, и тишина в освещенной солнцем комнате стала совершенной и полной.

Глава 31

Констанц, апрель 1415 a.D.

— Король Богемии, милостью Господней Император Священной Римской Империи, Рудольф Второй фон Люксембург. Присутствует! Герцог Саксонии, имперский великий маршал, Рудольф Третий фон Саксен-Виттенберг. Присутствует! Архиепископ Трира, имперский великий канцлер Галлии и Бургундского королевства, Вернер Третий фон Фалькенштайн. Присутствует!

Герольд, застыв подобно статуе, перечислял присутствующих, не сверяясь с церемониальным свитком, вздернув подбородок и устремив взгляд в пространство. В зале на первом этаже резиденции Императора царила тишина, вдребезги разбиваемая звучным голосом церемониймейстера, и витала темнота, сотворенная запертыми изнутри ставнями и изгоняемая в дальние углы факелами и светильниками.

— Маркграф Бранденбурга, имперский великий камергер, Фридрих Первый Хоэнцоллерн. Присутствует! Пфальцграф Райнский, имперский великий стольник, Теодор фон Лангенберг. Присутствует! Архиепископ Кельнский и герцог Вестфалии и Энгерна, Максимилиан Первый Винклер. Присутствует! Архиепископ Майнца, имперский великий канцлер Германии, Иоанн Второй фон Нассау. Присутствует!

Герольд умолк, выдержав паузу после перечисления курфюрстов, и с расстановкой продолжил:

— Также присутствуют. Король Германии, герцог Баварский, Фридрих Второй фон Люксембург. Нунций Святого Престола, великий канцлер Совета Конгрегации по делам веры Священной Римской Империи, кардинал Антонио Висконти. Великий Инквизитор Священной Римской Империи, канцлер Совета Конгрегации, Бруно Хоффмайер. Милостью Господней Император Священной Римской Империи, Рудольф Второй фон Люксембург, приветствует достойных мужей на этом райхстаге.

Медленно и торжественно скручиваемый пергамент заскрипел, и в тишине зазвучали шорохи и вздохи — собравшиеся заерзали на своих местах, усаживаясь поудобнее, расслабляясь, переглядываясь друг с другом. Фридрих поймал взгляд фон Хоэнцоллерна, и тот едва заметно шевельнул уголками губ в невидимой понимающе-ободрительной улыбке.