То, что растет

– Вот блин. Нет, все было не так. Генри решил прикрыть свою задницу и подставить нас, повесить на нас и ограбление, и стрельбу. Мужики, эта кровь была на мешке. Его самого не подстрелили. Мешок лежал в крови старика после того, как Генри с ним разделался. Так ведь, Майк?

Майк отвечает:

– Я не помню. Я не знаю.

Грег продолжает:

– Да, так все, наверное, и было. Он бросил здесь мешок и свой обрез, чтобы повесить все на нас, а сам смылся. Ублюдок.

Майк поворачивается к Грегу и смотрит на него, как ребенок на большого страшного жука, которого собирается раздавить.

– Если даже он так и сделал, я его не виню. Мы все влипли в дерьмо из-за тебя.

Грег не отвечает ему, он боится Майка. Как и я. Я сворачиваю в жилой квартал, на дорогах уже появляются первые местные жители, спешащие на работу. Может, оно и к лучшему. Мы сможем затеряться среди будничного движения.

Грег спрашивает:

– Что будем теперь делать, ребята? Куда поедем?

Изначально мы собиралась проехать через весь Вормтаун, а затем направиться в Оберн, где у девушки Генри был старый фермерский дом. Тогда этот план казался нам хорошим. Сейчас я вижу, что в нем полно дыр, похожих на мультяшные мышиные норки. Может, мой брат Джо был прав. Я ничего не продумываю заранее.

Майк говорит:

– Мы не поедем к ней домой. Раз Генри решил нас сдать, ему это будет только на руку.

– А если это не так? – спрашиваю я совершенно искренне. Потому что мне кажется это неправдой. Это так не похоже на Генри. Он не устроил бы нам подставу даже после того, как у Грега сорвало башню и он натворил дел. Генри всегда о нас заботился. Он был на пятнадцать лет старше меня и работал на заправочной «Мобил» в нескольких кварталах от того места, где прошло мое детство. Он рано начал седеть и был похож на чьего-нибудь папашу. Пару раз он спасал нас с Майком, когда по дороге из школы на нас нападали другие мальчишки. Во второй раз, он проломил им головы велосипедной цепью. Так что Генри защищал нас. Он возил нас по Вустеру, сидел и смотрел, как мы гнули автомобильные антенны и били стекла рядом со студенческими общежитиями Холи-Кросс и Кларк. Генри продавал нам травку и помогал сбывать ее нашим друзьям. Под «нами» я имею в виду меня и Майка. Мой брат Джо не любил Генри, не доверял ему и никогда не ходил с нами. Я пытался убедить его, что Генри – хороший парень, что он прикольный, что он один из нас, но Джо это не волновало, он меня просто не слушал. Он никогда меня не слушал. Упрямый говнюк играл роль старшего в семье и нес бред о том, что знает, как лучше всего. Поэтому я общался с Майком и Генри, а Джо оставался дома с бабушкой и писал свои чертовы картины, пока она смотрела телик.

Майк говорит:

– Даже если это не так, мы все равно не можем приехать в тот дом без него.

Грег начинает причитать и плакать, закрыв лицо руками. Час от часу не легче. Затем он заводит старую песню:

– Твою мать. А если мы его бросили? Мы не можем его там оставить. Может, он сейчас прячется в мусорном баке или еще где-нибудь рядом с ломбардом и ждет, пока мы вернемся? Давайте позвоним ему? Майк, позвони.

– Мы не можем. Никаких звонков.

Майк опять прав. Особенно если мы оставили истекающего кровью Генри на парковке. Копы или скорая наверняка уже нашли его. Нельзя допустить, чтобы нас отследили по звонку.

И вдруг меня осеняет. Куда мы можем поехать. Отличное место, где можно укрыться, если ты решил податься в бега.

Я говорю:

– Ребята, я знаю, куда можно поехать.

Ехать придется дольше, чем мы планировали. Нужно избегать Массачусетской автомагистрали с ее пунктами оплаты проезда и камерами. Поэтому мы отправимся на север по трассе 190, потом свернем на запад по трассе 2, потом – снова на север по трассе 91, переедем через реку и лес и двинемся прямиком к старому бабушкиному дому у озера в штате Вермонт, в маленьком провинциальном городке Хинсдейл неподалеку от Братлборо. Этот дом ей больше не принадлежит, впрочем, он вообще никому больше не принадлежит. Моя прабабка построила этот маленький одноэтажный дом с двумя спальнями около озера, которое находилось в частном владении. Я даже не помню, как это озеро называется. Но название длинное с большим количеством согласных.

А моей бабушке дом больше не принадлежит, потому что ее семья никогда и не владела этой землей. Они взяли ее в аренду на девяносто лет. Бабушка умерла два года назад, в том же году истек срок договора. Штат забрал себе землю, даже не предложив новой аренды, ходили разговоры, что озеро и дом перейдут в пользование какой-то электроэнергетической компании и здесь будут строить станцию или еще какое-то дерьмо. На встрече по поводу прав на недвижимость я чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому оставил Джо разбираться с юристами. Два года назад мы с Джо были там в последний раз. Мы двое и большой мусорный бак. Даже ничего себе на память не оставили.