То, что случилось летом

Петя кивнул, защелкивая винтовку после перезарядки. Он снова сосредоточился и уставился на коробок. Если он сможет его сбить, так думалось мальчику, то отец может даже решит взять его с собой на охоту в эту осень, а не будущую. И тогда он обязательно добудет целого фазана! Ведь фазан больше спичечного коробка – попасть по нему будет куда как легче. Мальчик вскинул воздушку к плечу, навел прицел на верхний край коробка, выровнял дыхание. Про себя он отсчитывал: «Раз, два, три, четыре…» – так билось его сердце, и надо было поймать момент, когда ничто не заставит в последний момент руку дрогнуть, а винтовку – качнуться. Бах!

Коробок подпрыгнул, будто живой, и соскочил на песчаную землю. Радости Пети не было предела: он смог! Получилось! Мальчик радостно посмотрел на отца. Тот улыбался, щурясь и рассматривая сына из-под козырька низко надвинутой кепки.

– Молодец. Осталось еще пять, – но в голосе ясно слышалось довольство и гордость. Пете казалось, что жизнь всегда будет такой: яркой и радостной, полной надежд и исполнения желаний.

– Слыхал я, что с тобой приключилось, все понимаю, – дядя Вася положил шероховатую ладонь мальчишке на плечо. После обеда они нагрузили тележку частью старых досок и повезли их на свалку за поселок. Петька вел себя тихо, молчал и вспоминал все грехи «нового папы», сравнивал со светлыми воспоминаниями об отце. Дядя Вася тоже не говорил, пока они не прошли мимо поворота на ту улицу, где стоял Петькин родной дом. – Но никогда не знаешь, что завтра будет. Злиться легко, да много ли в том толку?

– Да что вы все заладили! – Мальчишка грозно зыркнул на старшего товарища и пошел вперед. Странно: кажется, что-то очень похожее говорил Цыган. И, если тот выдумка Петькиного воображения, то… – Ты ничего не знаешь. Увидишь – водка ему всех любимей. Сорвется и уйдет в запой.

«Как всегда», – хотелось ему добавить, но что-то удержало эту едкость внутри. Какая-то надежда, странная вера в то, что «всегда» может остаться в прошлом. Даже герои книг менялись: Том Сойер, Гекльберри – все они проходили через испытания, преодолевали их и менялись. Может быть, люди и в реальности на такое способны?

Мимо проковылял сумасшедший дед на велосипеде. Он, как обычно, бормотал что-то неразборчивое и раздраженное. Где-то левее, в кроне акации, затянула вечную молитву алкоголика горлица.

– Спорим на десятку? – Дядя Вася иной раз был таким оптимистом, что даже Петька, наивный ребенок, хотел скорчить ироничную гримасу.

– На двадцатку! – Они ударили по рукам. Мальчишка был уверен в своей правоте, и это, как ни странно, его расстраивало. Краем глаза он заметил, что между досок, из глубины тележки, на него таращились влажные птичьи глаза.

Она больше не тянула к нему рук, не подходила близко. Иногда появлялась только ее голова в окошке, будто она заглядывала к старому другу, другой раз – только голос повторял за горлицей и просил: «Чекушку Беленькой!». На турбазе было много темных уголков, и в них таились вздохи, смешки, шевеление и тонкие, почти птичьи пальцы. Петька дошел до того, что начал ненавидеть всех горлиц подряд – он гонял их, кидался камешками, кричал и топал.

Тяжелее всего было день ото дня встречаться на конюшнях с Александром, который просил называть его дядей Сашей. Он выглядел опрятнее, бодрее, пытался шутить и говорить с Петькой. Мальчишка ждал, что вот-вот он скажет, мол, возвращайся домой – тебя там мать заждалась. Он представлял, как вернется, как она встретит его в цветочном халате, обнимет. А потом на следующий день все повторится: пустой взгляд в стену, рычащий как животное новый-папа и побег.

О матери они не говорили. Пару раз Александр обмолвился, что она скучает, что ей стыдно – да и только. Вообще говоря, обстановка стала напряженной, и Петька старался сделать свои дела как можно быстрее, чтобы остаток дня прогулять на пляже или с Ишаком и Сивкой. Он не знал, как себя вести с человеком, который ни разу не попытался даже извиниться. Но, с другой стороны, один раз он принес и угостил Петьку гренками, – обжаренным хлебом в молоке, – которые приготовила мать. Он разрывался: в голове все чаще вспоминались слова Цыгана и дяди Васи о том, что злость – дело простое. Но разве можно простить такого человека? Из-за него отец не живет с ними, из-за него мать спивается, из-за него!..

– Это просто, найти виноватого. Главное – осмотреться. Первый, на кого глаз упадет, и есть виноватый, – они с Цыганом сидели на выбеленном морем бревне.