То «заика», то «золотуха»

— Чёрт тебя дери!.. — Рыкнул он, ударяясь тут же головой о стол и засыпаясь же следом с ней же — только изъятыми же вновь из папок и файлов документами. — Только — не завтра и после-, Крис!.. Не заставляй меня: вспоминать и молить. Там же — выходные!

— И не моли!.. — Покачала головой девушка, застёгивая кожанку. — Мне-то — что? Я тебя просила — ты мне что сказал?.. Куда — направил? Вот теперь сиди и жди моей мсти — в эти выходные!.. Как раз же всё за них — обернусь и… управлюсь.

— И за какие такие мои деяния — мне дали тебя, а?..

— Работай, Дэмиен!.. Ты же — балду не гоняешь. Егора — не загружаешь… И сам — всё делаешь! Вот — и трудись!.. Подтверждай на практике — свои слова! — И, помахав обеими руками, в знак прощания «на сегодня» и до свидания «завтра и после-», Кристина скрылась за дверью; отчётливо услышав затем — «глухой» хлопок об неё: по ту же всё сторону. И, не отказав себе в возвращении, быстро забежала обратно и забрала-таки с собой свою первую чёрную подушку, вновь скрывшись после с его глаз — быстрее пули, лишь не свистя и прокричав

«в ответ» — на своё действие и его же немой вопрос. — Чтоб точно вернуться и, может, отдать! — На что уже и ей вернулось оттуда: «Стерва!». А она — лишь ещё шире улыбнулась и провела своей левой ладошкой, правой же вновь вцепившись в подушку, по золотой табличке среднего размера, висевшей на двери, будто и стирая пыль, на самом же деле — обводя подушечкой своего же указательного пальца каждую букву и знак чёрного каллиграфического шрифта на ней: «Кабинет 555. Д. Бист». — Зверь!.. Он и в Африке — зверь! — И, покачав головой, только собиралась уже отойти и уйти, как и вновь же услышала его ответ «Твои слова — музыка для моих ушей!» и, пристыжено хмыкнув «Невыносим!», прошла-таки к красной деревянной стойке секретаря за углом: преодолев по пути бело-красный коридор, из красного мраморного пола, белых крашеных стен и красного же натяжного потолка с белым светом, встроенным в него; словно бы и кровь из кабинета, лишь слегка оросив его, вылилась сюда, расходясь по углам — красными мясными и белыми же кожными останками. — Ви!..

Оторвавшись таки от светящегося монитора чёрного компьютера, молодая девчонка-демон, восемнадцати лет, с короткими русыми, длиной до плеч, выпрямленными волосами, обрамлявшими её худощавое бледное лицо с острыми скулами, выделенными светло-бежевым, почти и белым контурингом, узко-низким лбом и почти что незаметным округлым подбородком, как и её же узкие светлые брови, «в тон» же всё и коротким ресницам, светло-серыми глаза, блестящими на свету и небольшим курносым носом над улыбающимися пухлыми алыми глянцевыми губами, приподнялась со своего белого металлического стула с красной кожаной обивкой и сразу же поправила на себе белый укороченный в рукавах пиджак, надетый поверх красной блузки с небольшим белым галстуком и кожаную же белую, «на ладонь» выше колена, юбку; размяв параллельно ещё и свои ноги — в красных лакированных лодочках на высокой и тонкой шпильке.

— Увидимся — на шестом? — Подмигнула ей в ответ Виолетта.

— М-мм… Шестьсо-о-от шестьдеся-я-ят ше-е-есть! — Растягивая гласные, произнесла брюнетка, будто бы ещё и пробуя их вместе со всеми, хоть и явно же особо, на вкус. — Прямо — и моё же любимое число!.. А после — и на седьмом! — Кивнула следом и захихикала в подушку, чтобы Дэмиен не услышал — её излишне громкий и задорный смех. — Семь грехов — семь этажей! И всего один кабинет — с таким раздутым самомнением и самолюбием внутри… Так ещё — и лифт!.. Грешим — с комфортом и со всеми удобствами!

— Специально

для тебя — я его сломаю: чтобы и пока шла — растрясла последний свой грешок! — Выглянул-таки к девушкам и сам же хозяин кабинета. За что и тут же получил и двумя же уже подушками сразу — по своей излишне любопытной физиономии: от Кристины и Ви же соответственно. Последняя, к слову, успела и схватила же её, правда, только и красную же, но и тут же, так сказать, вернув должок из недавнего прошлого, с ней же рядом стоящего белого деревянного дивана с красной кожаной обивкой и почти такими же, как и на другом, небольшими, только и уже именно бело-красными, подушками на нём: с кисточками и «не»! И вот если бы только у него были на момент и белки же глаз, для начала, а там и «в цвет» же ещё её, то такого бы контраста, чёрного на красном и красного же на чёрном одновременно, вряд ли бы кто и пережил: даже Кристина, а тем более — сама Ви! — Так!.. Сейчас обеих — вышвырну: одну — в окно, вторую — на ступеньки. И с них же — ещё и спущу!..

— А кого и?.. Куда! — Подначивала брюнета Крис, так и подмечая же: как почти уже и дыбом встают его тёмные волосы; и не только — на его же голове.

— Не боись — я тебе свой пуховик вынесу… — Прошептала ей Ви и хихикнула.