То «заика», то «золотуха»

Вышагивая по мокрому от утреннего дождя тёмно-серому мелкому гравию дорожки, брюнетка вновь накинула на голову чёрный капюшон кофты, достав его из-под пальто, и так же обняла себя руками, кутаясь и утопая в тёплой ткани: и той, и другого. Ветер на пустыре поля с редкой зеленью — обещал быть злющим, колючим и с холодной же мелкой моросью из-под серого же навеса туч над головой: ведь и преград для его полёта — не было; и даже деревья с опавшей уже давно жёлтой и пожухлой листвой, как тонкие и пустые, хоть и всё ещё где-то светло-коричневые и толстые палки — торчали из чёрной земли вместе с усохшими уже своими тёмно-коричневыми корнями и не были особой проблемой-преградой, сгибаясь под его мощью и прямиком нагибаясь же к «мёртвой», как ни иронично, почве: принимая свою судьбу. Как и все, кто здесь, так или иначе, сейчас да и вообще же находились: будь то — мёртвые совсем или «нет», живые или «нет»! И, мельком лишь осматривая серые бетонные камни, коричневые деревянные кресты и чёрные гранитные плиты с выточенными на них ликами людей и ангелов, демонов или с рамками и чёрно-белыми же, цветными фото соответственно, надписями на них, в виде данных и последних пожеланий в долгий-дальний путь, она только грузно вздыхала, стараясь сдержать уже и подступающие во всю слёзы: ведь и в отличие от других — ей виделось гораздо больше! Она же буквально и на ладони, перед собой, а иногда даже и в своей же собственной голове, перед глазами — видела всю их судьбу: от рождения, через взросление-старение и до смерти! Но и гораздо тяжелее ей было, когда попадались — совсем маленькие, крохи, пусть и всё ещё-уже с не менее милыми лицами: дети, родившиеся, но не пожившие «своё», не родившиеся вовсе, жертвы абортов и выкидышей, самых и «что ни на есть же» убийств. Становясь же, подчас, и в одну почти же что шеренгу с взрослыми, такими же жертвами насилия, убийств и суицида, отправившимися в небытие — прямо же и из зала «суда»: по своим словам и поступкам, порокам и грехам… Даже и не через чистилище, как и некую же «зону-пункт ожидания»: не переродившись и не улучив «второй шанс»; с закопанными телами, но и не до конца ус- и упокоенными же, а там и «вовсе» — душами!

Её сердце замирало — и от бедного минимального обустройства земле-травяных холмиков вместе с памятниками и гробничками: ведь и лишь какие-то, редкие из них — были ухоженными и довольно красивыми, было видно, что к ним приходят и за ними же следят, ухаживают и не забывают, действительно «помнят»; другие же — были запущенными и заросшими, «погребёнными дважды», но и уже под жёлто-зелёной же высокой сорняковой травой и средними тёмно-зелеными кустами, не говоря уж и о том, что порой встречались даже и деревья, что и по приданиям — душили своими корнями усопших, убивая так же всё и «повторно», но и уже лишь «тела», их не посещали, про них все забыли, придали земле, да и бог-дьявол с сим! И хотелось бы ей осудить, обругать таких (не)людей, буквально и «не», но и она же сама и за себя была не до конца уверена, что пришла бы и «приходила», например, к своим родителям, будь они уже мертвы, следя и ухаживая за их «ново-старыми местами»: ведь и изначально ещё не была уверена — пришла бы к ним и будь они даже ещё живы; и не потому, что они к ней — не приходили!