Точка невозврата

— Не думаю. Вдруг он чего интересного знает. Его с оружием взяли, значит, где-то у сепаров служит. Значит, знает что-то.

Разговаривая, прошли стойку с экраном и лазерным проектором, будку с пропагандистской аппаратурой. Палатки закончились, и на краю поляны обозначились окопы, окружающие лагерь по периметру.

У одного из спусков в окоп сидел боец в полной выкладке. При приближении офицеров он поднялся.

— Ну что там, живой этот пидор? — прогудел подполковник.

— Так точно. Стонет иногда.

— Лады. Вот это сотрудники СБУ, они будут работать с пленным. Их пропускай. Понял? — И повернувшись к Андрею с Вадимом, спросил: — Что-то еще вам надо?

— Да. Пообщаться с теми, кто его задерживал, и посмотреть его вещи.

— Вещи, вещи… Хрен его знает, где вещи. А у него что-то было? — спросил подполковник у бойца.

— Ничего не было! Только оружие, да БК в разгрузке, — не моргнув глазом ответил солдат.

Подполковник повернулся к эсбэушникам:

— Оружие сдали в оружейку, разгрузку разведчикам отдали. Хорошая, удобная. Ну, я пошел, в общем. Старшего группы, что этого гаврика взяла, пришлю. Если что, подходите в штаб.

Шевченко приблизился к спуску в окоп и вдруг развернулся к бойцу:

— А ты его тоже задерживал? Расскажи, как было.

Боец, поправил автомат и кивнул.

— Ну… мы на «Хаммере» катили, ну на джипе нашем. А этот из посадки прямо на дорогу выскочил. Увидел нас, автомат бросил и бежать, в кусты опять. Ну, мы с Кирюхой, это Кирилл, зема мой, выскочили, догнали его и на землю свалили. А потом на дорогу вытащили и в машину кинули. Сюда привезли, в окоп бросили, теперь вот с утра караулим, по очереди.

Андрей, делая короткие заметки в блокнот, продолжил:

— А сколько у него БК было?

— Так, сейчас… восемь рожков, значит, две эфки и две эргэдэшки. А, еще сигнальная ракета была, красного цвета.

Андрей похлопал бойца по плечу.

— Молодец, смотри какая память классная! С такой памятью тебе прям у нас работать надо! Правда, товарищ майор? — обратился он к Вадику.

Тот немедленно подхватил:

— Конечно! Сразу в оперативники его, с такой-то памятью! — на этих словах боец смущенно улыбнулся.

Шевченко снова повернулся к нему.

— Ну, а телефон у него классный был?

— Да не, Нокиа обычная… — боец осекся и испуганно посмотрел на Андрея. — Ой, то есть… Я не помню… не видел я никакого телефона.

— Слушай сюда, воин. — Шевченко наклонился вплотную к бойцу и угрожающим тоном продолжил.

— Вы прикарманили его трубу. А по этой трубе мы можем установить всех его сообщников. Теперь, если кто из твоих кентов звякнет по ней, значит, он и сообщник. Да еще и за кражу под трибунал пойдете. Понял меня? — последнюю фразу он почти выкрикнул в лицо бойцу.

— Понял… а только что вы на меня кричите? Этот козел, может, вчера еще по нашим стрелял, а вы нас под трибунал. Да ему он все равно уже не понадобится. Один хрен — или в тюрьму, или ваще расстреляют.

— Что ты несешь?! Как расстреляют?

— Да просто. Вывезут в БТРе в посадку, там и оставят…

Андрей с Вадимом переглянулись.

— А что, уже кого-то вывозили? — осторожно поинтересовался Трофимов.

— Не знаю, — отморозился боец. — Я не видел.

— Ладно, пошли Вадик, пообщаемся с пленным, — Шевченко шагнул на ступеньку вниз.

В полумраке перекрытой щели окопа он углядел лежащее на земле тело. Человек был бос, руки связаны за спиной, камуфляжные штаны и крутка порваны во многих местах. Через прорехи на теле виднелись изрядные кровоподтеки. Голова была обмотана скотчем, закрывая глаза.

— Да, в СИЗО его точно не примут, — вздохнул Вадим и ткнул носком ботинка в пятку лежащего. — Эй, подъем!

Человек дернулся и попытался встать. С завязанными руками это было очень неудобно, поэтому какое-то время он извивался как червяк, пока не сумел сесть, прислонясь к стене окопа.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения, адрес, ну и так далее, — начал Трофимов, пристраиваясь у спуска в окоп, где было посветлее.

— Карпенко Александр Викторович, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой, проживаю в Краматорске, — тут его лицо скрутила болезненная гримаса, и он застонал.

— Что? — наклонился к нему Андрей.

— Да придуривается, — сверху прокомментировал часовой, — все утро так стонет.

— Руки онемели, не чувствую ничего, — прошептал пленный.

— Вадик, помоги, — Шевченко перевернул пленного на живот и глянул на руки.

Картина была удручающая — стянутые скотчем запястья разбухли так, что самого скотча уже практически не было видно. Кисти реально отдавали багровой синевой. Вадим вытащил нож и разрезал скотч.

— Осторожно, вены ему не вскрой, а то он все равно сейчас не почувствует и кровью истечет, — предупредил Андрей.

— Не учите меня жить, парниша, еще чуть-чуть… все!

Вдвоем они перевернули пленного на спину, положив освобожденные руки на колени.

— Сколько он со связанными руками был? — спросил у часового Шевченко.

— Не знаю. Я после завтрака заступил, он уже сидел. С вечера, наверное…

Андрей посмотрел на Вадима.

— П..ц, больше 12 часов. Ему ампутация светит.

— Не надо, — забормотал пленный, — не надо ампутации. Я все расскажу, только не надо ампутации!