Точка невозврата

«Твою мать! Четыре дня не обстреливали и тут — нате! Сто процентов — это из-за приезда технарей! Вот зараза! Наши же не знают, что я приеду на блокпост, вот и решили, наверное, загасить здесь все… Или я преувеличиваю собственную значимость? Обидно будет от своей мины сдохнуть… Интересно, какой это калибр — 82? Или 120?»

В голову лезли сумбурные мысли. Обстрел резко усилился — теперь визг слился в один протяжный вой, грохот взрывов практически не прекращался, на территории один за другим вздымались столбы дыма и огня, а град камней и осколков засыпал все вокруг. На глазах Андрея крупный булыжник с легкостью вынес боковое стекло в кабине военного ГАЗ-66, который и так уже припал на правый борт из-за продырявленных колес.

Да-дах!!! Особо мощный взрыв сотряс землю. Шевченко с изумлением смотрел, как из стены высотки производственного комплекса вырвался сноп огня и дыма, а через несколько секунд значительная часть фасада осыпалась, обнажив серьезную дырку.

«Е..ть! А как это они могли в стенку попасть? Мины же только сверху падают вроде?!» — не успел Андрей додумать, как второй взрыв вынес кусок стены уже у основания комплекса.

«Так они вообще здание завалят!»

Резкий свист над ухом и глухой удар заставили быстро уткнуться лицом в ладони. Повернув голову, Шевченко увидел в полуметре от себя рваный кусок металла.

«Ни фига себе! Да это ж осколок!!!» — осознание того факта, что смерть, воплощенная в этом маленьком железном кусочке, пронеслась мимо, хотя и довольно близко, не воодушевило Андрея. Скорее наоборот — предательски задрожали руки, да спину прошибло испариной.

«Надо бежать, в окоп, в блиндаж! Или под БТРом спрятаться! Иначе тут конец! Следующий осколок — в тебя!» — замельтешили в голове панические мысли. И тут Андрея выручил боксерский опыт — как после пропущенного удара на ринге, он глубоко вдохнул и резко выдохнул. Помогло — тремор отпустил, мысли стали собираться в кучу. Он приподнял голову. Паника еще не прошла, и Шевченко не сразу понял, что взрывов больше нет. А какофонию составляют только крики людей да выстрелы стрелкового оружия.

«Интересно, кто стреляет и куда?» — подумал Андрей, осматривая двор. Картина впечатляла: у стенки админ-здания с чадным дымом горел УАЗик «таблетка», видимо, осколки прошили бензобак. У всех машин, стоящих во дворе, были выбиты стекла, разбиты фары. «Двор посыпан гравием, чтобы грязи не было, вот почему столько камней разлеталось» — пришла в голову уже трезвая мысль. «А ведь таким камнем в голову и убить может». Андрей приподнялся на руках. Стрельба, насколько он слышал, велась со стороны города, но стрелял один ствол, максимум два. «На атаку не похоже» — решил Шевченко и осторожно встал.

— Куда вы вскочили, товарищ майор, ложитесь! — раздался шепот из-за спины.

Андрей развернулся на голос. Солдат, угощавший его чаем, лежал, плотно вжавшись в землю, между опорой лавочки и стеной навеса. Голову он прикрыл пустым термоконтейнером, в котором, очевидно, и был раньше чай — вокруг лавочки натекла большая лужа.

— Да вставай, закончился обстрел уже. Ты чего этой жестянкой прикрылся, думаешь, спасла бы от осколка?

— От осколка, может, и нет, а вот от камней спасла. Глядите-ка, — боец показал на контейнер. На нем действительно было несколько крупных вмятин.

— Как даст, я чуть не оглох! А потом еще раз как даст, так, что этот термос мне прям в башку въехал! Во, теперь даже шишка будет! — возбужденно тараторил солдат, ощупывая свою голову.

Андрей, не обращая внимания на невольного собеседника, продолжал осматриваться. Из-за разбитых автомобилей выскочили несколько солдат, с криками «Медика сюда!» тащившие тело в камуфляже. Три человека суетились вокруг горящего УАЗика, однако даже отсюда было видно, что тушить бесполезно: пламя охватило уже оба борта, полыхало в салоне, а горящие ручейки бензина растекались по земле. Густой черный дым яростно устремлялся в синее небо.

На выход с блокпоста пробежали несколько бойцов в полной выкладке, рванув в сторону стрельбы. Спустя какое-то время все затихло. Люди смелее выползали из своих укрытий. Водители принялись осматривать машины, матерясь по поводу повреждений, на носилках утаскивали раненых, рядом с которыми суетился боец-медик.

Андрей подошел к своему БТРу. У него отряхивался Колесов.

— Ты представляешь, грохнулся под колеса, а там мусора полно. Теперь как чушкан грязный, — ругался «Сумрак». — Ты-то как?

— Нормально. Пересрал, конечно, реально страшно было.

Колесник покивал головой.

— Говорят, минометный обстрел — одно из самых страшных на войне. Хуже только авиабомбежка.

— Знаешь, проверять не буду. Мне острых впечатлений хватило.

— Это точно, — согласился «Сумрак».

— Слушай, Дима, а что это такое охрененное в стену долбануло?

Колесов уставился на Шевченко.

— В какую стену?

— А, тебе ж не было видно! Во внешнюю стену два раза попало, взрывы очень себе не слабые…

Колесник снова выругался.