Точно в сердце

Непринужденный разговор о проделанной работе, который затеял Анвар, немного отвлек, но все же ожидание затянулось. Я с тревогой наблюдала, как на глазах садится батарея мобильного, но не могла себя заставить выключить его и снова очутиться в полной темноте — фонарик я так и не нашла, наверное, где-нибудь выронила или оставила в другой сумке, собиралась-то утром в панике.

Устало привалилась к стенке лифта и, сняв одну туфлю, пошевелила пальцами — долго стоять на каблуках еще хуже, чем ходить. Ужасно хотелось наклониться и растянуть замлевшую поясницу, но было как-то неловко. Заметив мою нехитрую разминку, Анвар вдруг скинул свой дорогущий пиджак и так запросто бросил на пол, а затем ничуть не стесняясь уселся на него.

— В ногах правды нет, — провозгласил он прописную истину и приглашающим жестом хлопнул по колену.

— Что, настоящий солдат никогда не станет стоять, когда можно присесть? — усмехнулась я, вспомнив любимую поговорку Сан Саныча — Варькиного отца.

— Настоящий солдат никогда не станет сидеть, если можно прилечь, — широко улыбнулся Анвар.

Он тоже знал эту поговорку, и после такого ответа я немного стушевалась.

— А с другой стороны…

Анвар расселся посередине и мне пришлось расположиться рядом. Чтобы уместиться на пиджаке, пришлось сидеть, прижавшись к его теплому боку. Специально он, что ли? А и ладно, я все равно замерзла. Не сдержав стона облегчения, я вытянула ноги.

— Лучше выключи, а то совсем сядет, — Анвар осторожно забрал у меня из рук гаджет и погасил экран, погрузив пространство кабины в темноту. — И ничего не бойся, я с тобой.

Без ошибки нащупав мою ладонь, он вложил в нее мобильник, и в тот же миг зашевелился. Я задержала дыхание, когда моей талии вдруг коснулись его руки. Осторожно приподняв, усадил меня к себе на коленки и, подтянув лодыжки ближе, снял туфли. Стиснув одну за другой стопы, поставил их на край пиджака и накрыл им же сверху.

Во время всего действия я обеими руками вцепилась в смартфон, таращась в темноту, палец уже нашел кнопку включения, но я так ее и не нажала. Затаившись, боялась разрушить странную сказку, только сидела с выпрямленной спиной, словно проглотив кол. Боже! Что он вытворяет?! Но, Господи, как же приятно! В жизни у меня не было ничего подобного!

Он почувствовал мое смущение. Успокоил:

— Расслабься, это ровным счетом ничем тебя не обязывает, — его ладонь чуть надавила на мое плечо, побуждая опереться на его грудь. — Просто немного комфорта, который только можно себе позволить в подобных условиях. От меня не убудет, а тебе не стоит сидеть на холодном.

Он ненадолго о чем-то задумался, взмахнул в темноте рукой, сетуя:

— Нет, подумать только, такие деньги плачу за аренду! Засужу! Хотя…

Он вдруг расслабился, как-то задорно хмыкнул и неожиданно сменил тему:

— Если ноги замерзнут, скажи.

— Угу.

Впервые за долгое время я была рада оказаться в полной темноте, чтобы собеседник не видел моих пылающих ушей. Прикрыв глаза, я переживала целую сотню ощущений одновременно. Неловкость и крепость моральных принципов не на жизнь, а на смерть сражались с чисто женским желанием побыть слабой — в современном мире для женщины это почти что роскошь. Жаль, что многие мужчины совершенно перестали осознавать сей факт. Анвар не распускал рук, сидел тихонечко и вполне целомудренно обнимая за талию, и, окончательно решив, что ничего плохого не произойдет и никто не узнает об этих наших необычных посиделках в темном лифте, я тихонько выдохнула и расслабилась.

Он словно почувствовал этот момент чуть теснее прижал меня к себе, я ощутила его дыхание в своих волосах, и внутри проскочил электрический разряд. Не сдержав рваного вздоха, довольно шумного, я тут же и вовсе затаила дыхание. Он легонько коснулся губами моего виска. Нечаянно? Или поцеловал? Заерзав, я нарушила воцарившуюся тишину. Слишком уж интимная ситуация создалась. Спросила первое, что пришло в голову:

— А ты был солдатом?

— Доводилось однажды.

— Вот как?

— Удивлена?

— Ага. Я думала, такие, как ты не ходят в армию, — выдала раньше, чем подумала, что именно говорю.

Анвар заметил.

— Такие как я? Те, кто обычно платит, чтобы миновать такой участи?

Я промолчала, сморщившись и радуясь в который уже раз, что темно и не видно выражения лица. Добронравов грустно усмехнулся.

— А я вот еще и приплатил, чтобы меня взяли.

— Это как же? — искренне удивилась я.

— Как-нибудь в другой раз расскажу, — он помолчал, прежде чем заговорить снова: — В детстве у нас свет часто отключали. Мы играли в вопрос-ответ. Моя очередь спрашивать. Чур, отвечать только честно!

— Не думаю, что идея хорошая, — я инстинктивно попыталась заглянуть ему в лицо, позабыв, что бестолку.

— Да ладно тебе. Не думаю, что ты знаешь хоть одну государственную тайну.

Ага, только корпоративные, но тебе — не скажу, подумала я, мгновенно насторожившись, а он неожиданно пощекотал мне бок.

— Эй! Только без пыток, пожалуйста! — я дернулась, но он тут же прижал меня к себе и принялся осторожно гладить по волосам.

— Когда это все началось?

— Ты про что?