Тойота-Креста

– Здорово, – слабо отозвался Виталя, не добавив ни прибаутки и сам от этого теряясь. Стянутое лицо почти не давало ему говорить. Все втроём присели на деревянно-твёрдый диванчик.

– Ну, ты чо?

– Ну вот… – развёл он руками.

– Пил, что ли?

– Но.

– На, – Женя протянул расчёску, – кудри продери, а то ты как… пёс Зеленки.

– Чево?

– Да ничего. Д-да, блин… Как угораздило?

– Так и угораздило, – потрясённо отвечал Виталя, – в последний день, главное…

– Не жрал ничего поди?

– Не-а, – сказал Виталя и добавил с совершенно несвойственной научностью: – Когда я выпью, я теряю… способность закусывать.

Мужики засмеялись.

– А напарник твой где?

– Там, – он показал наверх, – в номере…

– А это кто?

Рядом на койке лежал в забытьи здоровенный худощавый братан: избитая морда, закрытые глаза, приоткрытый рот с лошадиными зубами, выпирающими, как у трупа. Из него тоже тащилась какая-то трубка на треногу со склянкой.

– Я уж думал, напарник твой! – хохотнул Женя.

– Не. Не мой, – попытался улыбнуться Виталя.

– Говори, тебе чо-нибудь надо, может? Воды там? Микстуры какой-нибудь?

– Я уже попил… микстуры… Не надо ничего, – еле говорил Виталя. – Взял машину-то?

– Да нет, ищем.

– Чо так слабо?

– Цены конские.

– Искать уметь надо… Зря. Так бы вместе погнали…

– Не понял, – опешил Женя, – ты когда ехать-то хочешь?

– Как когда? Завтра.

– Ты чо, Виталя, сдурел? Ты свою рожу в зеркале видел?

– Рожа как рожа.

– Тебе отлежаться надо.

– Нашёл тюленя…

– И машину приготовить.

– Парни всё приготовили.

– Да не кипишись ты, одыбайся, вместе погоним.

– Ну, – покладисто согласился Виталя, – твою можно вообще в кузов закинуть.

У Жени отлегло. Виталя замолчал – было видно, что он впервые в таком переплёте и сам не знает, что непривычней – страшенное похмелье или потеря острословия.

– А ты ведь уже ездил здесь? – спросил Женя, считая, что Виталя избороздил всю трассу, настолько уверенно он держался.

– Но. Один раз.

– Один? И как тебе дорога?

– Да нормальная, – сказал Виталя и добавил с нарождающимся оттенком невозмутимости: – Есть, правда, несколько сложных перевалов…

– Ну ладно, давай, отходи… Мы поедем. Чо, созваниваемся утром?

– Ну, запиши вот, куда звонить, – сказал Виталя и кротко спросил у вошедшей белохалатницы:

– Вы ещё долго будете меня муч-чить? Наутро звонил Витале, но тот не брал трубку.

– Да не дёргай ты его. Пускай вылежится. Ты же видел, – ворчал Саня.

– Ну. По ходу не оклемался, – сказал Женя и снова набрал номер.

– Слухаю! – бодро отозвался голос.

– Здорово! Ты ч-чо? Обзвонился тебе. Виталя, чо случилось?

– Чо случилось? – вязко парировал Виталя. – Пырка засучилась!

– Не, ну ты интересный…

– Интересный был старик, на хрену носил парик… Да нормально всё. Жека, слышь, я тут трактора взял два штуки. И «ямаху» «сорокет».

– Да ты утиль какой-нибудь взял!

– Ково утиль? В поряде всё. А трактор вообще «приходи посмотреть»!

– Хрен с имя… Ты сам-то как? Решил, когда едешь-то?

– Как когда? – опешив, резанул Виталя. – Щас и еду. Женька, ты мне вот чево – атлас привези… ну, дороги этой. А то мы не успеваем.

– Щас прям?

– Конечно, щас! А чо у тебя там?

– Да тут у нас капитан один пришёл… Короче, к нему сначала заехать надо…

– Знал я одного капитана… Пришёл с морей, жена в отлучке, – проорал Виталя, – ушла с подругой в ресторан. Что мне ответить этой сучке, скажи мне, Тихий Океан! Давайте резче – жданки задрали эти.

– Ясно… Где тебя искать-то?

– Да автодром какой-то на Змеинке… Щас едем туда… Увидишь там воровайку… Поражённый, Женя повесил трубку:

– Автодром какой-то… на Змеинке…

– Да это же на Чуркине, хрен знает где… – и Саня уважительно покачал головой. – Я смотрю, он жук-то добрый. А ещё вчера… х-хе… такой… др-р-ракон был.

Долго ехали, пока не нашли за автодромом ледяную площадку. На ней стояла празднично-жёлтая воровайка «исузу-форвард» с тракторятами «янмар» и кучей барахла в кузове. Как раз когда они подъехали, Виталя, откуда-то вырулив, чесал в бодрую хозяйскую развалочку к кабине «форварда». Собранным деловитым бобром в кожаной куртке и высоченной формовке из крашеной выдры, чёрной с блеском. Неприступный, он шибко и не поздоровался – руки были заняты двумя пакетами, оттянутыми бабайками. Сквозь матово-белые пакеты тончайшей выделки чайно просвечивал контрабандный вискарь. Особенно глубокого цвета он был там, где пакет прилегал к бабайке.

– О! Отлично, парни.

– Ты чо, попёр?

– А хрен ли чухаться? С вами, что ль, тут скребошки разводить?

– Да время обед.

– Сыто пузо баранке обуза. Да рванём уже, лучше заночуем в… этом… где, Колян?

– В Бикине.

– Ну. В Бикине…

– Хоть перекусили бы, правда, парня пожалел бы…

– Его, что ль? Жеребца этого? Да не жа-а-л-лею ни сову, ни кл-л-лячу! – рыкнул Виталя. – Меньше надо с девками гранитскими кувыркаться…

– Ну, давай, счастливо! Позвони… там откуда-нибудь.

– Давайте! – кивнул Виталя, пожал руки и крикнул Кольке: – А он куда, олень, балонник задевал? Скребочёс… Я ему устрою кузькину рожу!

– Видал, да? Миндал… – говорил Женя, когда сели в машину.

– Но. Крепкий… барсучок… – оценил Саня. – Обладает… ничо не скажешь.