Только раз бывают в жизни встречи

Крепко жму Вашу не испачканную чернилами руку.

-13-

Приветствую Вас, Серкидон!

Продолжим о письмах. Представьте себе, они могут быть не только о любви. Правофланговые многодумной части человечества, нещадно эксплуатируя эпистолярный жанр, поднимали такие интеллектуальные пласты, что дух захватывает. Любо-дорого почитать. Письма писались и философские, и воспитательные, и аналитические, и исповедальные. А случалось, письмами назывались путевые заметки.

Припомню художников слова в художественном беспорядке: Паскаль, Севинье70, Монтескьё, Лакло71

,Карамзин, Фонвизин72, Чаадаев,73 Мирабо74, Мериме75, Анненков76, Плеханов77, Ульянов-Ленин, Гумилёв, Моруа, Гончаров,78 Солоухин. Получились наши да французы. Надеюсь, Серкидон, по мере жизни Вы узнаете, кто о чём писал. Пожалуй, про эпистолярности Карамзина намекну коротко прямо сейчас, про остальных догадайтесь сами.

После посещения ряда европейских стран в 1789-1790 годах Николай Михайлович публикует «Письма русского путешественника». Есть в них и веймарская запись:

«Вчера ввечеру, идучи мимо того дома, где живёт Гёте, видел я его смотрящего в окно, – остановился и рассматривал его с минуту: важное греческое лицо».

Из греческого, пожалуй, только нос. Остальное – немецкое. Стояние у окна и смотрение в окно подвергать сомнению не будем. «Земную жизнь пройдя до половины», имел он право вольно созерцать. За плечами остепенившегося Гёте – тысячи исписанных листов и роман-скандал «Страдания молодого Вертера», с которым он, двадцатичетырёхлетний бунтарь, ворвался в европейскую литературу. «Вертер» – роман в письмах.

Гёте не мог не знать о феноменальном успехе романа «Юлия, или Новая Элоиза» – история любви в письмах Жан-Жака Руссо. Только официальных переизданий «Юлии» было семьдесят, а сколько жуликов погрело ручки, не сосчитать… В свою очередь, «защитник вольности и прав» не однажды чистосердечно признавался, что считает «Клариссу» (роман в письмах Ричардсона79) лучшим из написанных когда-либо. И Ричардсон, и Руссо, как мы помним, – среди любимых авторов Татьяны Лариной:

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли всё;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона и Руссо.

И в следующей строфе:

Она любила Ричардсона

Не потому, чтобы прочла,

Не потому, чтоб Грандисона

Она Ловласу предпочла…

Ловлас (или – Ловелас) – волокита-злодей, соблазнивший наивную заглавную героиню в романе «Кларисса, или История молодой леди». Грандисон – кумир русских барышень, из романа «История сэра Чарльза Грандисона». А если бы «славный малый, в прошедшем веке запоздалый» озаботился «о том,//Какой у дочки тайный том//Дремал до утра под подушкой», то нашлась бы в указанном Пушкиным месте и «Памела, или Вознаграждённая добродетель, серия писем прекрасной девицы родителям, в назидание юношам и девицам».

Надо ли говорить, что все три прочитанных Т.Д. Лариной романа написаны Сэмюэлем Ричардсоном? Надо ли добавлять, что все они – в письмах?

О чём говорит своеобразная эстафета восемнадцатого века, в ходе которой писатели передавали друг другу не эстафетную палочку, но чувствительные письма? Она говорит о том, что успех одного человека вдохновляет и подталкивает к действию другого. Про эпигонов умолчим, дабы не снижать пафос вывода.

Нельзя обойти вниманием и дидактические, обучающие письма.

«Нравственные письма к Луцилию» Сенеки, «Письма к сыну» лорда Честерфильда, «Открытое письмо молодому человеку о науке жить» Моруа доныне служат благородной цели – воспитанию молодого человека. Мои письма к Вам… Не хотел их затрагивать после упоминания испытанных временем трудов, а потом решил не скромничать. Пусть не все мои послания к Вам удаются на славу, но не выбрасывайте их, Серкидон. Мало ли как Ваша жизнь повернётся. Вот Анна Керн80 не сожгла, не выбросила письма Пушкина, и они ей пригодились на старости лет. Продала по пяти рублей за штуку. Вы же на аукционе «Сотбис» можете выручить гораздо больше.

Но, чувствую, не трогают Вас будущие коммерческие успехи, Вы сидите в своём окопе, обхватив руками голову. Боитесь, что я присоветую Вам перечитать перечисленное. Нет, Серкидон, «Век другой, другие птицы,//А у птиц другие песни» (из Гейне)… Читая «Юлию» Руссо, Вы уже на третьей странице заколдобитесь, начнёте быстро листать книгу в поисках сцены соблазнения и устанете искать таковую…

Наш век признаёт сентиментальные романы отменно длинными и унылыми. Вы, Серкидон, мнения века можете разделять, можете не разделять, но учтите, во все времена девушки и женщины находили прелесть в общении с начитанными молодыми людьми. Это ныне им приходиться иметь дело с «нагугленными».

Так! Закончили разминку, засучите рукава, Серкидон, и возрадуйтесь – любовные письма. Добрались! Истомил я Вас, истомил, всё ходил вокруг да около. Но, как говаривал знакомый мне конферансье, мы опоздали с началом концерта, зато окончим его пораньше.