Только сегодня

Клара оглянулась и молча посмотрела на меня через плечо. На ней был джинсовый костюм, включая джинсовые туфли, а на голове повязана красная бандана с узорами из «огурцов».

– А в кого ты нарядилась?

– Лил Спики.

Я понятия не имела, кто это, а может, и что.

– Круто! Выглядишь страшновато.

– Пора домой! – протяжно вывела Мария елейным голосом.

Она действительно походила на фройляйн Марию. Только совсем не фигуристая. Я возненавидела ее.

– Дети, скажите «до свидания».

– Пока, няня… ой, то есть пока, э-э-э… Джо! – попрощался Джем.

Клара промолчала.

– Приятно было познакомиться, – кивнула я Марии.

– До свидания, – чопорно ответила она.

Я наблюдала, как они уходят все дальше и дальше, Оливия покорно стояла рядом, пока я не сказала: «Пошли и мы, дорогая». Мой голос прозвучал неожиданно хрипло. Я взяла крошечную ручку Оливии, и мы пошли домой.

Большую часть пути мы молчали, двигаясь размеренным (очень медленным) шагом Оливии. Пару раз останавливались, чтобы я подвернула края ее шаровар, которые постоянно сползали и пачкались об асфальт.

– Когда мне грустно, – вдруг заговорила Оливия, возвышаясь надо мной, когда я снова подворачивала ее шаровары, – я думаю о милых крошечных котятах!

Неплохой совет. По дороге мы заглянули в гастроном, и я купила нам обеим по шоколадке.

18

Суббота. Я не могла дышать. Проснулась, судорожно хватая ртом воздух, – дурной сон. На часах 6:02 утра, в комнате непроглядная темень и тепло, Рич пребывает в своем глубоком безмятежном сне. Стараясь не шуметь, я сделала упражнение для восстановления дыхания (вдох на четыре, задержка на четыре, выдох на четыре), но тело мое было настолько переполнено адреналином, что оставаться в постели я уже не могла. Накинув куртку Рича, я спустилась в сад выкурить сигарету. Еще даже не начинало светать. С улицы доносился непрерывный шелест колес по мокрому асфальту.

Устроившись в шезлонге на кухне, я стала читать корейскую кулинарную книгу. Мне казалось, если постараться усвоить базовые принципы корейской кухни (которые, как оказалось, почти совпадают с основами средиземноморской: травы и специи плюс чуть-чуть алкоголя, затем мясо, потом помидоры), то позже я смогла бы приготовить что-нибудь новенькое, по-домашнему оригинальное, и это произвело бы на Рича приятное впечатление. В книге все выглядело так вкусно: курица, обжаренная в соевой пасте кочхуджа; тонко нарезанные ломтики маринованной говядины пулькоги; глубокие тарелки с сытным пибимпапом.

Когда Рич проснулся, я была в душе, и он присоединился ко мне. Я изумлялась тому, насколько различаются наши тела. У него практически не было подкожного жира – чего я очень стеснялась (мое собственное тело – зыбкое и мягкое – местами мне нравилось, а местами – нет), но его священное благоговение перед моей анатомией поддерживало и даже повышало мою самооценку.

– Я не разбудила тебя? – спросила я, смывая пену с его спины.

– Естественно.

– Разбудила? Черт, извини. Я так старалась не шуметь.

– Я шучу, – сказал он, целуя меня в нос. – Не разбудила ты меня.

Это была его фирменная нешуточная шутка, которыми он любил подкалывать меня:

– Ты будешь чипсы с кетчупом?

– Нет, спасибо.

– Эх, поздно.

И затейник Рич, ухмыляясь, протягивал мне тарелку с чипсами – БЕЗ кетчупа. Я полагаю, это был тот тип примитивного, безобидного юмора, которым приходилось овладевать родителям маленького ребенка. Ха! Я обманул тебя!

Мы приняли душ, оделись и уселись выпить кофе за воскресной газетой. Рич читал свежие новости, а я просматривала цветные приложения к авторским колонкам. Меня позабавил рассказ писательницы о том, как она в первый раз делала маммографию.

– Может, выберемся сегодня куда-нибудь? – спросил Рич.

– Куда, например?

– Ну, не знаю. Что-нибудь пристойное, например, пойдем прикоснемся с прекрасному – осмотрим какие-нибудь произведения искусства.

Я рассмеялась. Мы решили пойти в Музей естествознания.

В автобусе было битком народу и очень душно – пожилые женщины с поблекшими глазами, без умолку болтающие друг с другом, выставив в проход свои тележки для покупок; подростки пубертатного периода, едущие в город, чтобы пошляться по магазинам и потусоваться возле пабов, куда их еще не пускают. Я достала телефон: три пропущенных звонка от мамы – нет, спасибо. Я беспечно игнорировала контакты со всеми. В нашем общем чате маячило пятьдесят три непрочитанных сообщения. Звонок от Джесс, еще один от Милы. Голосовое сообщение от кадрового агентства. Фиона звонила мне пару раз и оставляла сообщения. Экран телефона был усеян разъяренными красными циферками, словно приключилась цифровая ветрянка – циферки зудели, напоминая, что я упускаю что-то, наверное, важное.