Только сегодня

– Не надо, – прервала его я. – Теперь это не имеет никакого значения.

И действительно, это было так, ничто не имело значения.

Мы оба плакали в трубку. Я смотрела через реку в направлении его дома.

– Где ты? – спросил он.

Я села, как если бы он вдруг мог увидеть меня.

– У Найла… И ты… то есть, конечно, если ты захочешь…

– Нет, нет, все в порядке, – сказал он.

Я почувствовала облегчение. Если бы он пришел, я бы захотела переспать с ним.

– Люблю тебя, милая, – сказал он.

– Я тоже тебя люблю.

Я выкурила четвертую и последнюю заготовленную сигарету.

19

Перед отъездом я зашла повидаться с Фионой. К счастью, Дженни дома не было. Впервые за все время мы расположились в гостиной, где Фиона принимала своих клиентов. Она предложила мне чай в фаянсовой кружке, которую я пристроила себе на колени, и в моем распоряжении была коробка с салфетками, стоявшая на кофейном столике. Вся обстановка комнаты, безусловно, производила успокаивающее впечатление – большое, глубокое кресло и приглушенные цвета создавали иллюзию того, что ты в надежных руках. Открыв дверь, Фиона прямо с порога одарила меня одним из своих фирменных, излишне долгих объятий. Я вдруг обнаружила, что невосприимчива к предполагаемым утешительным свойствам этого жеста.

Фиона спокойно отнеслась к моему угнетенному состоянию. Как врач, она даже в самой ужасной болезни не видела ничего особенного. Такое отношение стало для меня своего рода отдушиной после той обстановки, которая сложилась в нашей компании, где ко мне начали относиться с неестественной осторожностью, постоянно предлагая горячее питье. А ведь они и сами нуждались в утешении. Я вспомнила, как после смерти Марлы мы с Генри бесконечно занимались любовью, чтобы справиться с депрессией. Вспомнила, как Дил сказал, что это смерть толкает людей к совокуплению.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Фиона, расположившись напротив меня.

– Не знаю, – ответила я, пожимая плечами. – У меня просто не укладывается все это в голове. Я все еще думаю, что однажды проснусь, и все снова будет как прежде.

– Ты злишься?

– Временами. То накатит, то отпустит. Иногда мне хочется наорать на него, а иногда, блядь, врезать по яйцам.

Фиона грустно улыбнулась.

– Хочу напомнить тебе, что так называемые пять стадий горя никогда не проходят последовательно, а зачастую меняются, повторяются, смешиваются. Депрессия, отрицание, торг, гнев и принятие. Ты пройдешь через каждую, пропуская ту или иную, возвращаясь к той, которую уже прошла.

– Ура! – наигранно воскликнула я.

– Ты уверена, что разумно сейчас возвращаться к родителям? – невозмутимо спросила Фиона.

– А разве нет?

– Возвращение в дом, где прошло твое детство, может спровоцировать разные воспоминания, а я бы не хотела, чтобы они добавились к тому водовороту чувств, который ты сейчас испытываешь.

– Нет, мое детство прошло не в этом доме.

– Ах, так, – сказала Фиона. – Ну, мои извинения.

Я ждала с нетерпением, когда мне скажут, что делать: не только о том, куда ехать, но и обо всем. Мелочи повседневной жизни: чистка зубов, завтраки, обеды, ужины – теперь казались настолько бессмысленными, что исподволь я просто хотела сбежать домой, надеясь освободиться от этих забот.

Некоторое время мы сидели молча. Часы, висевшие на стене за моей спиной и расположенные так, чтобы Фиона, а не ее клиенты, могла отслеживать начало и конец сеансов, старательно тикали. Мне казалось, что я смогла бы просидеть здесь вечность. Мягкое, глубокое кресло поглотило бы меня под беспрерывное тиканье часового механизма.

– Ну а как насчет всего остального, дорогая? – спросила Фиона. – Что было в твоей жизни до того, как это случилось?

– Лучше не надо об этом.

– Почему?

– Потому что это был бардак.

– Бардак?

– Да. Я жила со случайным человеком, совершенно мне незнакомым. Просто влезла в его жизнь. У меня не было ни денег, ни работы, ни жилья. У нас с Генри ничего не получилось. – Я рассмеялась.

И вдруг меня словно озарило, и я продолжила:

– Все, чего я хотела с шестнадцати лет, – это быть девушкой Генри. Да, как будто это каким-то образом преобразило бы меня и я достигла бы своего совершенства – стала бы девушкой, с которой он может встречаться. И это в конце концов будет доказательством, что я чего-то да стою. Я была так одержима идеей стать его девушкой, что совершенно потеряла себя.

Я на секунду остановилась, обнаружив, что стою на ногах, но тут же продолжила:

– Я потеряла свою работу, потеряла возможность быть с детьми, которых, черт возьми, полюбила! Я потеряла Милу из-за того, что она полюбила Найла. Я не умею пользоваться базовыми программами компьютера с операционкой от ебаного «Майкрософта». Все как-то живут и справляются, и никому нет до меня дела.

Было так приятно жалеть себя – мучительно и сладостно.

– Я потеряла своего лучшего… – У меня сперло дыхание. – Я потеряла…

Фиона протянула мне салфетницу. Я с ожесточением выхватила одну салфетку, разбросав еще несколько по полу.