Только сегодня

– Почему я не поняла, к чему это идет? Все, что происходило с ним, я считала то стрессом, то показухой, но на самом деле это были предупредительные сигналы. А я проигнорировала… Он остался совсем один – меня не было рядом, чтобы остановить его, я не заметила, я не смогла…

Что-то надломилось внутри меня. Я как будто одновременно и плыла, и стремительно падала.

– Почему он не поговорил со мной? Почему он мне ничего не рассказал? Боже, я эгоистичная сука. Он остался совсем один. Должно быть, он чувствовал это абсолютное одиночество, Фиона…

Я вдруг поняла, что кричу во весь голос.

– Джони, самоубийство нельзя списывать на чью-либо вину. Никогда. Люди сами несут ответственность за это решение.

– Но почему он не попытался сопротивляться?

– Я не знаю. В такие моменты ощущаешь лишь сплошной мрак…

– Все, чему я придавала значение… Все это такая глупость. Просто наивная мура. Господи! В чем же тогда смысл? Честно говоря, я не вижу никакого смысла ни в чем.

Фиона встала. Она хотела обнять меня, как я поняла, но, судя по всему, запуталась в своих ролях друга и терапевта.

– Возможно, ты не в состоянии сейчас услышать меня, дорогая, – заговорила Фиона, – но со временем этот опыт станет одной из твоих самых сильных сторон. Когда ты проходишь через нечто ужасное, ты становишься пуленепробиваемым. Все мелкие житейские неурядицы и заботы бледнеют в сравнении с таким переживанием. В конечном итоге настоящее спокойствие и мудрость приобретаются из трагедий подобного рода, если, конечно, ты примешь это.

– Да на хуй все это, Фиона, – завопила я. – Не все происходящее можно принимать как очередной урок. Иногда жизнь сама по себе просто невыразимый ужас.

Фиона позволила себе лишь намек на улыбку. И я почувствовала признаки облегчения.

– Извини, извини меня, – сбавила я тон. – Знаю, я чудовище. Я самая мерзкая эгоистичная тварь на планете.

– Нет, это не так.

– Точно так. Я ненавижу себя.

Я застонала. Силы покидали меня. Я постоянно ощущала себя физически больной. Казалось, тошнота уже никогда не пройдет, она стала моей новой нормой жизни. А впереди еще предстояла большая поездка – в одиночестве.

– Сколько ты пробудешь у родителей? – спросила Фиона.

– Не знаю.

– Ладно. Что ж, на прощанье я припасла кое-что для тебя.

Она уже собралась выйти из гостиной, но вдруг вернулась и нежно взяла мое лицо в свои ладони.

– Я так сочувствую твоей потере, милая моя, – сказала она и поцеловала меня в лоб.

Пакет гуманитарной помощи от Фионы содержал шоколадные конфеты, виски, книгу о том, как пережить горе, и новенький блокнот.

– Попробуй вести дневник, – посоветовала она. – Выплесни все на бумагу. Это поможет, я обещаю.

– Спасибо.

Мы вышли на улицу. Солнце, пытаясь пробиться сквозь пестрые облака, раскрашивало их флуоресцентными красками.

– Ты береги себя, – сказала Фиона, удерживая пальцами мой подбородок и вглядываясь мне в глаза.

– Я постараюсь.

И вот снова я перевожу артефакты своего существования из одного места в другое – мимо серых высоток, мимо складских помещений, мимо облезлых таунхаусов, обступивших кольцевую дорогу, я вырываюсь на просторы полей. Обратно в Или, где я не была с тех пор, как мы с Дилом приезжали сюда, чтобы забрать эту чертову машину.

Распаковывая вещи в фиолетовой гостевой комнате, я нашла прозрачный пластиковый пакетик с героином и положила его в прикроватную тумбочку.

За ужином отец сетует о том, каким эгоистом он был по отношению к своим бедным родителям.

На моем ноутбуке появляется окно со ссылкой на сайт «Самаритян».

По ночам я пробую мастурбировать.

Мама снимает запрет на курение в доме, но только на кухне с открытыми дверями на террасу.

Сообщение от Рича: «Думаю о тебе».

Книга Фионы твердит мне, что скорбь – это плата за любовь.

Я иду на прогулку в поисках водоема. Река Уз такая же уродливая, как и ее название.

– Почему у вас никогда не было домашних животных? – спрашиваю родителей, сидящих у телевизора. Слишком хлопотно, отвечают они.

Я лежу в постели и читаю.

Я разговариваю с ним вслух.

Входит мама и кладет руку мне на спину. Когда она уходит, я вижу, что она купила мне рождественский календарь.

* * *

В день похорон отец сел за руль: мама рядом на переднем сиденье, а я на заднем, совершенно опустошенная.

– Не забывай включать указатели поворотов, Майк! – предупредила мама.

– Ой! Прости, любимая, – торопливо ответил папа.