Толстой, Беккет, Флобер и другие. 23 очерка о мировой литературе

…республика… присущая нашей местной традиции, то есть «народной» Австралии, частично вымышленной, частично исторической, и она есть подлинная матрица любых отличительных черт, какими мы располагаем как нация… Австралии наших глубочайших общих ценностей и самоопределений[255].

Оружие, какое применяет интеллигенция против провинциальных белых австралийцев, говорит Мёрри, – стигматизация их как «узколобых, консервативных, невежественных, небрежных к окружающей среде, обреченных, отживших свое»[256]. Понятие, которым он обозначает принижение презираемого класса, – низведение

. Культурная война, развязанная интеллигенцией против ценностей провинциальных белых австралийцев, – лишь один пример более масштабного процесса низведения или изгнания, какой проводит в жизнь Запад после эпохи Просвещения против старых, непросвещенных культур, в том числе и против австралийской аборигенной.

Вот поэтому выбор за модернизм или против него, с точки зрения Мёрри, не сводится к выживанию в Австралии простых, человечных, общинных, старомодных провинциальных ценностей – он шире и касается образа жизни, которому тысячи лет, по всему миру. Консерватизм Мёрри определяется его защитой этого традиционного образа жизни.

Два

Мёрри нравится представлять себя по отношению к городской культурной власти как чужака. Этот образ неточен. Мёрри на самом деле внушительный интеллектуал, и до его возвращения в середине жизни в глубинку, на место своего рождения в Бунье, Новый Южный Уэльс, он был весомым явлением на общественной арене. Полиглот со степенью по немецкой словесности, он много лет работал в Австралийском национальном университете переводчиком и отвечал за все германские и романские языки. Как публицист и антрополог он развил мощное, пусть и идиосинкразическое видение австралийской поэтической традиции от ее колониальных корней. Как редактор «Поэзии Австралии» и как поэтический консультант одного большого издателя он оказался способен в некоторой мере двигать австралийскую поэзию в желанном для себя направлении.

Вопреки своему скромному происхождению, его одаренность признали рано: среди его покровителей значатся такие важные литературные фигуры, как Кеннет Слессор и Э. Д. Хоуп. Призванный неофициальным советником Гофа Уитлэма, премьер-министра Австралии с 1972 по 1975 год, Мёрри помог разработать систему финансовой поддержки искусств – систему, которую можно было бы по праву назвать просвещенной, да и самому Мёрри от нее тоже вышел прок.

Хотя Мёрри то и дело получал университетские стипендии, хорошего об университетах сказать ему было мало что, особенно о том, что происходило в литературном образовании. Академические литературные критики, с его точки зрения, наследуют Просвещению, которое враждебно творческому духу. Под маской беспристрастного поиска знания он видит само Просвещение как заговор лишенных корней, разочарованных конторщиков

, замышляющих захватить власть, обычно через контроль над тем, что можно, а чего нельзя говорить на публике («политкорректность»). Просвещение превратило университеты в «жернова унижения», что перемалывают поколения студентов, стыдящихся своего происхождения, отчужденных от родной культуры, рекрутов нового класса жителей мегаполисов, австралийскую разновидность которого Мёрри именует «господствующим классом»[257], с отсылкой к протестантскому землевладельческому сословию, которое несколько веков правило общественной жизнью в Ирландии. В руках Мёрри это понятие призвано запечатлеть «гнет чужеродного происхождения» нового класса, а к тому же его «дух первого поколения, дух выскочек». Господствующий класс – «естественный верхний слой общества в социалистском миропорядке»: получение университетской степени – современный эквивалент статуса землевладельца[258].