Толстовский дом

– Но тут два места, а вас трое, – отвела ее руку билетерша.

– Ой, я забыла, у нас еще контрамарка у администратора, можно я не буду забирать, тратить время, вы же видите… – затараторила Алена, еще раз, с намеком, показывая книжечку. Но билетерша попалась непонятливая, отмахнулась – отойдите, не мешайте.

Толпа напирала сзади, и, поддавшись общему волнению, Алена занервничала, резко бросила девочкам:

– Вы идите в зал, а я сбегаю за контрамаркой… если уж она такая вредная!

– Я тебя подожду, – вслед ей предложила Нина.

– Быстро в зал обе, – не обернувшись, велела Алена.

Когда запыхавшаяся Алена примчалась с контрамаркой, перед контролем образовалась очередь. Очереди Алена ненавидела больше всего на свете, не потому, что была привыкшим к «без очереди» номенклатурным ребенком, – Ариша безропотно стояла в очереди в школьной столовой, в гардеробе, а Алена не могла. Необходимость подчиниться чужой воле, поставившей ее в ряд, затрагивала в ее душе какие-то самые тонкие, самые сокровенные струны, и в ответ было решительное – ни за что!

Алена подпрыгивала в нетерпении, возмущенно глядела на билетершу, пыталась пробиться в начало очереди, кого-то толкнула, кто-то толкнул ее. Какая-то девочка в очереди назвала ее «нахалкой», Алена немедленно отозвалась «сама нахалка»… Вмешалась девочкина мама, возник скандальчик, и билетерша наконец-то обратила на Алену внимание. Сказала: «Подожди, ты здесь не одна».

…Прозвенел третий звонок. Алена, оставшаяся у контроля одна, яростно блестя глазами, протянула свою контрамарку.

– Ишь ты, думаешь, тебе все можно, – ворчливо сказала билетерша, поборница социальной справедливости. И, внимательно глядя на раскрасневшуюся от злости и смущения девочку, вдруг спросила: – А маму твою не Оля зовут? У ней тоже волос такой светлый, а брови темные. Я как увидела, что ты скандалишь, так прямо ее и вспомнила, Оля-то тоже была с характером. Две сестры на нашей лестничной клетке жили, Оля с характером, а другая…

– Вы ошиблись, я побежала, третий звонок уже был! – быстро проговорила Алена.

– Ну, беги. Вход в зал после третьего звонка направо…

Алена ринулась направо и вдруг резко остановилась:

– А вы… Вы помните, как зовут… другую сестру?

– Да что-то из головы вон. Сестра-то Олина, она уехала. А что она так быстро уехала, сестра-то Олина?.. Не попрощалась даже. Как ее звали, не помню. Оля и Маша? Не-а, не помню. Сестра-то с ребеночком уехала, а Оля осталась с двойней, мы еще друг дружке, если что, и соль, и сахар, и яйца… А я до сих пор на Гагарина живу… Ну, давай я тебя в зал-то проведу, а то уже музыка играет.

– Спасибо, я сама, – равнодушно отозвалась Алена.

Спектакль задержали на несколько минут. Алена успела пробраться в пятый ряд, – контрамарка была заботливо выписана на десятое место, рядом с их постоянными местами. Она сидела, не сводя взгляда со сцены, смеялась громче всех, любовалась Трубадуром и Ослом – Осел понравился ей больше Трубадура, а Принцесса не понравилась вовсе, и вдруг, вспоминая о дуре-билетерше, с нетерпением посматривала на сидящих рядом Аришу и Нину. В антракте она расскажет им, как обозналась дура-билетерша.

Девочки встали в очередь за лимонадом. Алена уже открыла рот, чтобы сказать: «Представляете, вот дура, мало ли на свете Оль с темными бровями и светлыми волосами?.. И сестру еще какую-то придумала», но, очевидно, какой-то червячок сомнения у нее все-таки был, и сейчас этот червячок словно укусил ее, – сказала: «Мне два стакана лимонада и конфету, я в туалет». Вышла из буфета, разыскала билетершу.

– Вспомнила, как сестру звали – Катька. …Так это ты, что ли, Олина доча из двойни? …Оля-то сама худенькая, а у нее здрассь-пожалуста, двойня!

– Вы ошиблись, мою маму зовут Марина, – сказала Алена и быстро смешалась с толпой.

После спектакля все еще проделывали весь ритуал – туфли на сапоги, туфли в мешки, а девочки уже шли по Владимирскому.

Они шли домой медленно, Нина с Аришей обсуждали спектакль.

– Настоящие трубадуры, наверное, выглядели как Боярский, – сказала Нина.

– Он очень красивый, – сказала Ариша, дернула Алену за рукав куртки: – А ты что молчишь, Алена? Тебе Боярский нравится?

Алена нетерпеливо отмахнулась – неужели вам не о чем больше говорить?!

– Может, у тебя температура поднимается?.. Давай я потрогаю, – предложила Нина. Прикоснулась рукой к Алениному лбу, озабоченно сказала: – У тебя повышенная температура, до 37,5 может быть. Обопрись на меня.

…Родители их обманули?.. Нет, нет, НЕТ! Пусик никогда не лжет! Мусик никогда не обманывает, не хитрит даже в мелочах! Они ХОРОШИЕ люди.

– Алена?.. Ты о чем думаешь, Алена? – приставала Ариша.

– Я думаю… Нина, а где ты родилась?.. – небрежно спросила Алена.

Нина ответила не сразу.

– Не знаю точно, где-то в Москве… а что?

– А вот что. Девочки, я сейчас вам скажу кое-что интересное, – начала Алена и вдруг поймала Нинин напряженный взгляд.