Том 1

щено в сидячем положении, в позе, выражавшей покой, ли¬ цом к восходящему солнцу; вблизи него были положены орудия войны и охоты. Могилу зарыли и приняли меры, чтобы защитить ее от нападения диких зверей. Погребение было окончено, и все присутствующие обра¬ тились к следующей части обряда. Чингачгук снова стал предметом общего внимания. Он еще ничего не говорил, а между тем все ожидали услышать что-нибудь поучительное от такого мудрого воина. Созна¬ вая желание народа, суровый, сдержанный воин поднял голову и открыл лицо, до тех пор скрытое в складках одежды, и твердым взглядом обвел всех присутствующих. Его крепко сжатые, выразительные губы раскрылись, и в первый раз за всю долгую церемонию голос его прозвучал так, что был слышен всем. — Зачем печалятся мои братья? — сказал он, смотря на скорбные, угрюмые лица окружавших его воинов. — О чем плачут мои дочери? О том, что молодой человек по¬ шел на счастливые поля охоты, что вождь с честью прожил время своей жизни? Он был добр, он был справедлив, он был храбр. Кто может отрицать это? Маниту нуждается в таком воине, и он призвал его. Что же касается меня, сы¬ на и отца Ункаса, то я — лишенная хвои сосна на просеке бледнолицых. Род мой удалился и от берегов Соленого Озе¬ ра и от делаварских гор. Но кто может сказать, что змей племени позабыл свою мудрость! Я одинок... — Нет, нет! — крикнул Соколиный Глаз. Он все время пристальным взглядом смотрел на строгие, словно застыв¬ шие черты своего друга, сохраняя самообладание, но тут не выдержал. — Нет, сагамор, ты не одинок! Мы, может быть, различны по цвету кожи, но нам суждено идти по одному пути. У меня нет родных и — я могу сказать, как и ты, — нет своего народа. Ункас был твой сын, краснокожий по природе, и, может быть, ближе тебе по крови, но, если я когда-нибудь забуду юношу, который так часто сражался в битвах бок о бок со мной и спокойно спал рядом в часы отдыха, пусть тот, кто создал всех нас, какого бы цвета мы ни были, забудет меня! Мальчик покинул нас, но ты не одинок, сагамор! Чингачгук схватил руку разведчика, в горячем порыве протянутую над свежей могилой Ункаса, и в этой друже¬ ской позе два мужественных и неустрашимых воина скло- 839

пили голову. Горячие слезы капали на землю, орошая мо¬ гилу Ункаса, словно капли падающего дождя. Среди тишины, вызванной таким взрывом чувств двух самых знаменитых воинов этой страны, Таменунд возвы¬ сил свой голос. — Довольно! — сказал он. — Ступайте, дети ленапов, гнев Маниту еще не иссяк! Зачем оставаться Таменунду? Бледнолицые — хозяева земли, а день краснокожих ещё не настал. Мой день был слишком долог. В утро моей жизни я видел сынов Унамис счастливыми и сильными, а теперь, на склоне моих дней, дожил до того, что видел смерть по¬ следнего воина из мудрого племени могикан!

ПОСЛЕСЛОВИЕ К РОМАНАМ «ЗВЕРОБОЙ» И «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН» «Зверобой» и «Последний из могикан» — романы, изо¬ бражающие ранние эпизоды из жизни любимого героя Ку¬ пера Натаниэля (Натти) Бампо, американского следопыта и охотника. Силою воображения замечательного писателя мы пере¬ носимся в те далекие времена, когда только часть огромно¬ го пространства Америки была освоена европейскими ко¬ лонизаторами, и они продолжали продвигаться все глубже и глубже на запад. Граница между заселенными и еще пу¬ стынными территориями быстро отдалялась от восточного побережья, где в XVII веке высадились в Северную Аме¬ рику первые европейцы, решившие поселиться здесь на¬ всегда. В течение шестидесяти лет (приблизительно с 1745 по 1805 гг.), о которых рассказал в своих романах Купер, Нат¬ ти Бампо мог наблюдать, с какой жестокостью утверждала себя европейская цивилизация на новых землях. Захваты¬ вая пространства, на которых тысячелетиями охотились, ловили рыбу, занимались земледелием исконные жители Америки — индейцы, — английские, французские и гол¬ ландские колонизаторы беспощадно истребляли их. Тузем¬ цы отчаянно сопротивлялись этому вторжению; но, натрав¬ ливая одни индейские племена на другие, вовлекая их в войны, спаивая, обманывая, европейцы сломили сопротив¬ ление мужественного и гордого народа. Если бы Натти Бампо чудом дожил до наших дней, он увидел бы только жалкие остатки вымирающих индейских племен. В больном и голодном населении так называемых резерваций — участков земли, за пределами которых не имеют права жить индейцы в США, — он не смог бы узнать когда-то воинственных хозяев американских лесов, рек, прерий. Действие романа «Зверобой», написанного в 1841 году, 841