Том 1. Сатиры и лирика. Стихотворения 1905-1916

Давит серое ненастье — день как ночь и ночь как день.По стенам ковчега бродит тускло-сумрачная тень.Люди долгими часами тупо смотрят на очаг.Дождь жужжит, томится ветер… Кто толкнет, тот злейший враг.         Только Сим все на ногах.         То он роется в мехах,         То один, с утра весь день         Жадно мерит свой ячмень.         И в хлеву, и по углам,         И вдоль бревен — здесь и там         Сим припрятал из шатра         Много всякого добра…         Прячь от Хама, прячь от всех!

         Приподнявши козий мех,         Сим провел, дрожа, рукой —         Где мешок с его мукой?         И, давясь от злобных слез,         Дико крикнул: «Кто унес?         Хам, отдай!» Но из угла         Мать подходит: «Я взяла.         Я взяла — не смей скрывать!» —         Говорит, волнуясь, мать.—         «Здесь, в ковчеге, все для всех.         Прятать хлеб — великий грех…»         Но, увы, не внемлет Сим         И, дрожа, с упорством злым

         Повторяет лишь свое:         «Мать, отдай! Мое! Мое!»Хам свистит, хохочет Эгла, плачет старая Фамарь…Ной подходит молча к Симу… Ли укрылась за алтарь.Сим умолк: суров и страшен взгляд печального лица…Воет ветер, бьются волны, небо плачет без конца.

7.

Солнце, лес, земля и радость скрылись в тучах навсегда.Юность тоже исчезает день за днем в цепях труда.Иафет непримиримо смотрит в тьму и зло свистит…Дождь стучит, как раб покорный. Где же берег? Где же щит?         Ли печальна и больна.         Эгла больше не нужна.

         Все суровее отец…         Скучно. Скоро ли конец?         Грязь томит. Весь день, как вол,         Он вчера зерно молол.         Братья злы. Вокруг темно.         Жизнь, как камень. — Все равно…         Полон горечи тупой,         Иафет во тьме слепой         Лег на доски и лежит.         Дождь грохочет. Пол дрожит.         Ли позвала: «Иафет…         Принести тебе обед?»         — Не хочу. — Печально Ли

         Села к матери вдали.         «Иафет! — позвала мать.—         Ты б помог мне дров собрать».         — «Не хочу». — «Ты болен?» —         «Нет». — Стиснул зубы Иафет.         «Иафет…» — позвал вдруг Ной         И в ответ — глухой струной         Хриплый плач прорезал тьму.         Волны бьются о корму…Старый Ной склонился к сыну, гладит волосы рукой.Ли, как раненая серна, вся полна немой тоской.И на плач со дна ковчега, гулким эхом отражен,Подымается голодный, темный, злой звериный стон.

8.