Том 1. Стихотворения. Переводы

Захочешь жить, тогда глядишь с улыбкойНа молоко с буддийской синевой,Проводишь взглядом барабан турецкий,Когда обратно он на красных дрогахНесется вскачь с гражданских похорон,Иль встретишь воз с поклажей из подушекИ скажешь: «гуси-лебеди, домой!»Не разбирайся, щелкай, милый кодак,Покуда глаз — хрусталик кравчей птицы,А не стекляшка!Больше светотени —Еще, еще! Сетчатка голодна!

4

Я больше не ребенок!Ты, могила,Не смей учить горбатого — молчи!

Я говорю за всех с такою силой,Чтоб нёбо стало небом, чтобы губыПотрескались, как розовая глина.6 июня 1931

«ДОВОЛЬНО КУКСИТЬСЯ! БУМАГИ В СТОЛ ЗАСУНЕМ!..»{*}

Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!Я нынче славным бесом обуян,Как будто в корень голову шампунемМне вымыл парикмахер Франсуа.Держу пари, что я еще не умер,И, как жокей, ручаюсь головой,Что я еще могу набедокуритьНа рысистой дорожке беговой.Держу в уме, что нынче тридцать первыйПрекрасный год в черемухах цветет,Что возмужали дождевые червиИ вся Москва на яликах плывет.

Не волноваться. Нетерпенье — роскошь,Я постепенно скорость разовью —Холодным шагом выйдем на дорожку —Я сохранил дистанцию мою.7 июня 1931

«СЕГОДНЯ МОЖНО СНЯТЬ ДЕКАЛЬКОМАНИ...»{*}

Сегодня можно снять декалькомани,Мизинец окунув в Москву-реку,С разбойника Кремля. Какая прелестьФисташковые эти голубятни:Хоть проса им насыпать, хоть овса...А в недорослях кто? Иван Великий —Великовозрастная колокольня —Стоит себе еще болван болваномКоторый век. Его бы за границу,Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!

Река Москва в четырехтрубном дымеИ перед нами весь раскрытый город:Купальщики-заводы и садыЗамоскворецкие. Не так ли,Откинув палисандровую крышкуОгромного концертного рояля,Мы проникаем в звучное нутро?Белогвардейцы, вы его видали?Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!Мне кажется, как всякое другое,Ты, время, незаконно. Как мальчишкаЗа взрослыми в морщинистую воду,Я, кажется, в грядущее вхожу,И, кажется, его я не увижу...Уж я не выйду в ногу с молодежьюНа разлинованные стадионы,Разбуженный повесткой мотоцикла,

Я на рассвете не вскочу с постели,В стеклянные дворцы на курьих ножкахЯ даже тенью легкой не войду.Мне с каждым днем дышать все тяжелее,А между тем нельзя повременить...И рождены для наслажденья бегомЛишь сердце человека и коня.И Фауста бес — сухой и моложавый —Вновь старику кидается в реброИ подбивает взять почасно ялик,Или махнуть на Воробьевы горы,Иль на трамвае охлестнуть Москву.Ей некогда. Она сегодня в няньках.Все мечется. На сорок тысяч люлекОна одна — и пряжа на руках.25 июня — август 1931

ФАЭТОНЩИК{*}