Том 15 (XVII век)

И Обросим поехалъ во град Антонъ к прекрасной коралеве Милитрисе лепо поздравити и сонъ сказати, и просить Бовы королевича, чтоб ево за тот сонъ предать смерти. И прекрасная королева Милитриса почела говорить: «Могу яз и сама Бове смерть предати. Посажу ево в темницу и не дам ему ни пити, ни ясти, та ж ему смерть будет».

И король Дадонъ стоялъ под градом Суминым 6 месецовъ и не могъ взять града Сумина, и пошелъ во град во Антон. И дятка Симбалда повеле в рогъ трубить, и собра войска 15 000, и пошелъ под градъ под Антонъ, и нача в городовую стену бити безоступно, и кричать и прошать из города государя своего Бовы королевича: «А не здадите мне государя моего Бовы королевича, и язъ живъ не могу от града отитить». И прекрасная королева Милитриса почела говорить королю Дадону: «Государь мой король Дадонъ, что злодей нашъ не дастъ намъ упокою ни в день, ни в ночь». И король Дадонъ повеле в рогъ трубити и собра войска 30 000 и погнася за дяткою Симбалдою. И дятка Симбалда не может стоять против короля Додона и убежал во град Суминъ, и затворися накрепко.

И прекрасная королева Милитриса велела Бову посадить в темницу и цкою[1016] железною задернуть и пескомъ засыпать и не довать Баве пити и ясти пять дней и пять нощей. И Бове из младости ясти добре хочетца. И прекрасная королева Милитриса оболокла на себя драгоценное платье и пошла по королевскому двору. И Бова увиделъ ис темницы и закричалъ Бова зычно гласомъ: «Государыня моя матушка, прекрасная королева Милитриса! Что ты, государыня моя, воскручинилася на меня, не пришлешь ко мне ни пити, ни ясти? Уже мне приближаетца голодная смерть!»И прекрасная королева Милитриса почела говорить: «Чадо мое милое, Бова королевичь! Воистинну яз тебя забыла с кручины. Тужу по отце твоем, а по государе своем по добромъ корале Видоне. Ужжо я тебе пришлю много пити и ясти, и ты напитай свою душу».

И прекрасная королева Милитриса, вшед в королевские полаты, и почела месить два хлебца своими руками на змеиномъ сале во пшенишномъ тесте. Испекла два хлебца и посла з девкою к Бове в темницу. И девка, пришед к темнице, и велела песку отгрести и цки открыти. И вшед девка к Бове в темницу, да за тою жъ девкою пришли два выжлеца[1017]

и сели у темницы под окошкомъ. И девка дала Бове два хлебца, и Бова хочетъ хлебцы ясти, и девка прослезися, и почела говорить: «Государь храбрый витезь Бова королевичь! Не моги ты, государь, те хлебцы скоро съести, а скоряе того умрешъ. Мати твоя, а государыня моя прекрасная королева Милитриса, месила она те хлебцы своими руками во пшенишномъ тесте на змеиномъ сале». И Бова, вземъ хлебецъ, да бросилъ выжлецу, а другой другому. И сколь скоро выжлецы хлебцы съели, и скоряя тово ихъ розрвало по макову зерну. И Бова прослезися: «Милостивый Спасъ и Пречистая Богородица! За что меня государыня мати моя хотела злой смерти предать?» И девка дала Бове своего хлебца ясти, и Бова наелся и напился.

И девка, пошед ис темницы, не затворила и цки железные не задернула. И Бова вышелъ ис темницы, и побежалъ из града чрез городовую стену. И скочилъ Бова з городовые стены, и отшиб Бова себе ноги, и лежалъ за градомъ три дни и три нощи. И воста Бова, и пошол куды очи несутъ. И пришолъ Бова на край море, и увиделъ Бова корабль на море. И закричал Бова громко гласом, и от Бовина гласу на море волны востали, и корабль потресеся. И гости-корабелшики дивяшеся, что детище младо кричит громким гласомъ. И гости-корабелщики послали ярышков[1018][1019]

в подьестке[1020] и велели спросить: «Крестьянского ли ты роду или татарскаго?» «И буде хрестьянскова, и вы ево возмите на карабль». И ерыжные приехали к брегу и почели спрашивать: «Хрестианскова ли ты роду или татарскова? Имя твое какъ?» И рече Бова: «Яз роду не татарскова, язъ роду християнскова, понамаревъ сынъ, а матушка моя была убогая жена, на добрых жен платья мыла, темъ свою голову кормила».

И ярыжные взяли Бову в подездокъ и повезли на корабль. И гости-корабелницы почели спрашивать: «Имя твое какъ?» И рече Бова: «Имя ми Бова». «Християнскова ли ты роду или татарскова?» И рече Бова: «Яз роду християнскова, понамарев сынъ, а мать моя была убогая жена, на добрыхъ женъ платья мыла, темъ свою голову кормила». И почел Бова по кораблю похаживать.

И гости-коробелницы промеж собою диващеся, не могут на Бовину красоту насмотритися, что не видали такова отрока: велми лепообразенъ[1021]. И легъ Бова спать, и гости-корабелницы промеж собою хотят смертныя чаши пити о Бове[1022]. И Бова воста от сна своего, и почел говорить: «Гости-корабелницы, не бранитеся и не деритеся обо мне. Яз вам служу по росчету: которой меня увидел преж на брегу, и яз тому служу да обеда, а которой увидел после, и яз тому служу после обеда до вечера». И гостямъ то слово полюбилось, вымали якори и подымали парусы, и бежали по морю год и три месяца, и прибежали под Армейское царство, а во Арменскомъ царстве король Зензевей Адаровичь. И метали гости-корабельницы сход на берег, и Бова почелъ по караблю ходить.