Том 15 (XVII век)

И говоритъ Еруслон Лазаревичь: «Язъ приехалъ к вамъ не смеятися, язъ приехалъ поклонитися; а меня зовутъ Еруслономъ, а отецъ у меня князь Лазарь Лазаревичь, а мати у меня Епистимия». И говоритъ царь Картаусъ: «Аще бы Еруслонъ былъ живъ, и мы бы горести не терпели». И говоритъ Еруслонъ Лазаревичь: «Язъ не лгу». И говоритъ царь Картаус Еруслону: «И ты, человече, на-ываешыся Еруслон Лазаревичь? И ты нам сослужи службу: подь ты за Теплое море, в Подонскую орду, в Штютенъ град, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью, и убей его до смерти, и помажь намъ очи. И когда мы увидимъ светъ Божий, и тебе веру поимемъ».

Еруслон поклонился царю Картаусу и отцу своему, князю Лазарю Лазаревичю, и 12 богатырям, и поехалъ из града вон.

И увидели его робята, собою млады, и сказали мурзамъ: «Ехал, де, из града вонъ человекъ, и сказался, де, намъ, что Еруслон Лазаревичь».

И пришедъ мурзы к темнице, и у темницы, кои богатыри были приставлены, лежатъ прибиты. И мурза двери заключил, и пошелъ ко князю Данилу Белому, и доложил ему, что был во граде Еруслонъ и у темницы стражей всехъ прибилъ.

И велелъ князь Данило Белой в рогъ трубить и тимпаны бить. И собралися к нему мурзы и татары, и всякия люди; и велелъ князь Данило Белой выбрать лутчих мурзъ и татаръ, конныхъ и вооруженыхъ, и велелъ гнатися за Еруслономъ, и велелъ его жива поимать и предъ себя поставить.

И погна за Еруслономъ мурзы и татары, и какъ наежжаютъ, и Еруслонъ остановился, и говоритъ имъ: «Братие мурзы и татары! Что вы слушаете своего безумнаго князя Данила Белого? Не угонятца вамъ будетъ в чисте поле за ветромъ, а за мною же, богатыремъ, такожъ».

И поехал Еруслонъ от нихъ за тихия воды, за Теплое море, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.

А мурзы и татара учали промеж собою думу думать: «Какъ сказать про Еруслона князю Данилу? Скажем мы, что его не видали».

И ехал Еруслонъ Лазаревичь полгодищное время; а в те поры Еруслону минуло десять летъ.

И не доехал Еруслонъ в Подонскую орду до Штютена града 4 поприщь, ажно лежитъ рать-сила побитая, а в той рате лежитъ человекъ-багатырь; а тело его, что сильная гора, а глава его, что силныя бугра.

И Еруслонъ выехалъ в побоище, и крикнулъ громко голосомъ: «Есть ли в сей рате живъ человекъ?» И говорит ему багатырская голова: «Гой еси, Еруслон Лазаревичь! Кого ты спрашываешь, и кто тебе надобенъ?» И приехал Еруслонъ Лазаревичь к богатырской голове, а самъ себе удивилъся, что мертвая голова глаголетъ.

И говорит Еруслонъ Лазаревичь: «Гой еси, багатырская голова! Что мертва глаголеши, или мне слышытца?» И говоритъ ему багатырская голова: «Еруслон Лазаривичь, не чюдитца тебе, но до-пряма говори, далече ли едешь и куды твой путь?» И говоритъ ему Еруслонъ Лазаревичь: «А кто ты таковъ по имени, и которого града, и какова отца сынъ, и кто тебя убилъ?»

И говоритъ ему багатырская голова: «Был язъ богатырь Задонския орды, сынъ Прохора царя, и та рать со мною лежит Вольного царя, Огненнаго щита, Пламенного копья; а побивал ея я, а по имени меня зовутъ Рослонеемъ. А приходил я под сие царство 12 летъ, по-единожды на годъ. А брань у меня за то с царемъ была: отецъ мой, Прохоръ царь, сосватал за меня невесту ис того царства, в пеленахъ[1088], а от рождения мне дватцать летъ. А ты, Еруслонъ Лазаревичь, далече ли ты едешь?» — «Яз еду в Задонскую орду, в то же царство, к тому же царю, и хощу его пред собою мертва видети».

И говоритъ ему багатырская голова: «Не видать его пред собою мертва, хощешь от него самъ умрети. И язъ былъ человекъ, да и багатырь, многие меня цари и князи, восточные и западныя, знали, не токмо меня боялись, но и имени моего страшылись. А какъ мати меня породила, и я былъ полторы сажени человеческия, а толстота моя была — в обоемъ[1089] человеку. И какъ я былъ лет 3, и у меня в чисте поле ни зверь не прорыскивал, и никаков человекъ не прохаживал, и никаковъ богатырь против меня не стаивал; а ныне мне 20 летъ. Ты самъ видишь возрастъ мой и каково тело мое, и какова моя голова. А длина телу моему 6 сажень, а межь плечъ — 2 сажени, а межь ушми — калена стрела умещаетца, а глава у меня что велик бугор, а руки у меня были — 3 сажени одна рука. И тутъ[1090] я против того царя не мог стояти. И тот царь силен велми: и войска у него много, и мечь его не сечетъ, и сабля его не иметъ, на воде он не тонет, а на огне не горитъ».

И поехалъ Еруслонъ Лазаревичь в Задонскую орду, в Штютен градъ, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.