Том 15 (XVII век)

«В прошломъ, де, во 165-м (1657) году, какъ великому государю Богъ поручилъ взять литовский град Вилну[545], а я тутъ же былъ на службе. И какъ вошли в тот град многия люди воинския, и вошли в литовскую церковь, такожде и я вошелъ, хотя что взяти, — и до мене все побрано, толко де увиделъ: лежит на помосте церковном сроненъ сей животворящий крестъ. И я ево поднялъ и привезъ его в Арзамаской уездъ к себе в домъ. И стоялъ сей животворящей крестъ въ клете моей по то время, как в нынешнем 7166-м (1658) году по указу великаго государя нашу братью учали высылать на службу. И какъ я сталъ убираться[546], и слышу в просонье к себе таковъ глас: „Василей, возми сей крестъ и отвези ево из дому своего во градъ Муромъ и отдай Богдану Цветнову: изволилъ онъ животворящий крестъ быти в Муроме в девичье монастыре в церкви Живоначалныя Троицы". И я не поверилъ тому, поставилъ в сонное мечтание[547]. И после того во вторый день в просонье таковъ же гласъ слышу, и тому такожде не поверилъ, и ни во что вменилъ[548]. И за два дни до поезду[549] моего на службу, спящу мне в полудни, и во сне такожде гласъ бысть ко мне съ великимъ прещениемъ и грозою

[550]: „Отвези сей крест и не держи в дому своемъ. Аще не отвезеши, где онъ изволилъ быти, зле плененъ будеши, а за ослушание наказанъ будеши". И я, убояся того страшнаго прещения, пришелъ к тебе: приими сей животворящий крестъ Господень, не сомневайся ни о чемъ. Кто бы мне велелъ такое многоценное сокровище отдать тебе, аще бы не самъ онъ изволилъ тако быти? Я тебя и не знаю, толко про тебя слыхалъ».

И онъ, Богданъ, слыша от него, Василия, такия речи, такожде со слезами той животворящий крестъ принялъ, а ево, Василия, взялъ в дом свой и сталъ ему давать потребная[551] от богатства своего. Онъ же страха ради Божия ничего не принялъ и пойде въ путь свой на службу.

Тарасъ же, по прозванию Богдан, той животворящий крест Господень со многою честию и молебнымъ пениемъ поставилъ в девичье монастыре в церкви Живоначалныя Троицы на правой стороне на налое, где и доныне благодатию Божиею обретается.[552]

И в томъ животворящемъ кресте Господни сокровенной[553] благодати Божией святыхъ и целбоносныхъ[554] мощей подписано тако:

Часть древа жезла пророка Моисеа.

Риза преподобнаго Сергия Радонежскаго.Риза Ефрема Новоторжскаго.Трости Антония Римлянина.Гробы Гурия и Варсонофия Казанских.Персть[555] Евфросинии Суждалския.

Гробъ Макария Желтоводскаго.

И в томъ же 7166-м (1658) году будет онъ, Василей, на службе великаго государя, и волею Божиею под Конотопомъ на бою[556] взяли ево, Василия, въ полонъ крымския татары и отвезли в Крымъ. И былъ он у нихъ въ Крыму от осени и до Великаго поста. И будучи в плену, безпрестанно со слезами Бога молилъ и каялся, прощения прося о ослушании своемъ и о протчемъ согрешении, и животворящаго креста силу на помощь призывалъ, чтобы ево избавилъ от поганыхъ татарскихъ рукъ. И преступя всякой страх, и надежду твердо возложи на силу животворящаго креста, и верова, яко по наказании сотворит ему милость, пошелъ ис Крыму с вечера и шелъ всю нощь. И к свету увиделъ в стороне лесокъ малой чапыжничекъ и, отбежавъ, легъ в том леску. И часу въ пятом дни видевъ: по стопе[557] его гонятъ[558] татарове два человека, и тотъ лесокъ пробежали. И лежалъ я в том леску до ночи, и пред вечеромъ татарове назад пробежали, а сами бранят по-своему: «Ушолъ, де, гауръ маскаран Василей»[559]. И в другую нощь пошелъ на Русь, питался травою и корениемъ. И где на станъ[560]

найду, как шли крымские люди и метали[561] кости, и темъ питался. И помощию животворящаго креста вышел в черкаские городы.

И ис полону пришедъ въ городъ Муромъ, молился животворящему кресту. И про все онъ, Василий, сказалъ, еже ему случися.

Конецъ и Богу слава, творящему дивная и преславная чудеса.

КОММЕНТАРИЙ

«Повесть о чудесах Виленского креста» — местное муромское сказание, повествующее о святыне Троицкого девичья монастыря, — чудотворном напрестольном кресте, принесенном в Муром из литовского города Вильны. Созданием Повести о Виленском кресте завершилось формирование муромского литературного цикла, объединившего жития муромских святых и сказания о местных святынях. Помимо Повести о Виленском кресте в него вошли созданные в XVI—XVII вв. «Житие князя Константина Муромского и чад его Михаила и Феодора», «Житие Петра и Февронии Муромских» (Повесть о Петре и Февронии), «Житие Юлиании Лазаревской» (Повесть об Ульянии Осорьиной), а также «Сказание об Унженском кресте» (Повесть о Марфе и Марии). Таким образом сложился рукописный сборник устойчивого состава, так называемый «муромский сборник», получивший в дальнейшем широкое распространение в рукописной традиции.