Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Сице мнози, егда нечто получити желают, но получити не возмогут, начинают оныя дела хулити, дабы желание свое тем укротити.

Таков обычай име некоторый житель римский. Сей зело усердствова, како получити ему двор Мартиалов.[1410] Его же получити не возможе, нача двор оный (аще зело бяше строением преизрядным украшен) хулити, яко никому же потребен бяше. — Мартиалий.[1411]

51. О ПИФИКЕ И КОТЕ[1412]

Некогда пифик виде при огни каштаны (плод некий древесный) лежащия, зело я возжеле ясти, взем кота за лапу и тою оныя каштаны из огня взимаше. Кот же зело вопияше, яко лапу его сожже (не бяше бо железная), глаголаше: чего ради мучительство такое ему творит? Но обезьяна, ругающися коту, рече: «Что вопиеши? — аз бо не слышу».

Сице вельможи и властелие руками подданных своих[1413] достизают многие земли и грады от среды огня лютыя брани.

Сице сотвориша два татя во время Рампсиния, царя Египетскаго,[1414] иже велие сокровище стяжа. Приидоша бо сия во храмину и восхотеша сокровища его покрасти и, проломав стену, един посла клеврета своего в скважню. Егда же сей некими хитрыми петли уловлен бысть, нача горко вопити, — другий же побеже и клеврета своего остави. — Геродот.[1415]

52. О МЛАДОМ КОНЕ И СТАРОМ ОСЛЕ[1416]

Некий конь младый бысть в великой печали, зане вседневно точию телеги господина своего принужден бяше тянути. И восхоте имети волю и ничтоже труждатися.[1417]

Егда же по случаю всрете стараго осла, обремененна возом великим, рече в себе: «Ныне вижу, яко житие мое зело легчайши есть сего осла!»

Тем научая, яко мнози обретаются неудовольни житием, в немже живут, и непрестанно мыслят высокая[1418], забывающе, яко многия подобныя им в тяжких бременах одержими пребывают.

Такое мнение име Демоклий.[1419]

Ибо егда той виде Дионисия-мучителя[1420] живуща во всяком изобилии богатства и силе, — позавиде ему и блаженна того быти мняше.

Сие же Дионисий уведе, призва сего Демоклия, и велию вечерю ему сотвори, и во одежды царския того облече, и яди пресладчайшия ему представити повеле. Мечь же острый повеле повесити на тонкой верви над главою его, — и моли его, да яст и веселится.

Демоклий же, егда восхоте ясти, виде над собою висящь мечь острый, устрашися. Дионисий же рече ему: «Что устрашился еси скоро? Не ужасайся. Виждь, яко ныне изобразих тебе мое житие, зане выну в таком страховании пребываю». — Цицерон.[1421]

53. О КОВАЧЕ[1422]И О ПСЕ ЕГО[1423]

Некий ковачь препровождаше дни своя трудами тяжкими при огни и искрах, работая по вся дни, за которыя труды едва возможе пропитати себе. Той же име пса, валяющася и спяща во весь день; точию егда господин его начинаше ясти, тогда прихождаше к нему, да его напитает.

Господин же его разгневася, рече: «О ленивый псе! Почто просиши у мене ясти, николи же работавши, но непрестанно спиши и валяешися и себе утучневаеши?»

Пес же отвеща к нему: «Господине мой! Аз сему обык: яко же ты во трудех, аз же в лености пребываем, обаче дни наша купно с тобою к коньчине текут».

Сице мнози человецы обыкоша жити трудами и потом кровавым иных человек. Таковыя самую плоть от костей ближних своих потребляют и снедают.

Сице бысть, егда Афины храбро Ксеркса, царя Перскаго,[1424] победиша и многое сокровище взяша. Обаче протчии ельлини,[1425] иже точию в лености пребыша и ничтоже сотвориша, вящее богатьство от персов получиша.[1426] — Иустиний.[1427]

54. О ЛИСЕ БЕЗХВОСНЕЙ[1428]

Некогда яша лису, и отсекоша ей хвост, и отпустиша ю. Она же виде себе тако обругану, недоумевашеся, что о сем клевретом своим речет. Пришед же последи к ним, рече: «Се разумела есмь, яко роду нашему непотребно имети хвосты, зане хвосты красоту нашу отъемлют. Того ради хвост свой отсещи повелела есмь, и тако сотворити и вам совещеваю».

Они же, видевше лукавство ея, отвещаша ей: «Аще паки отрастет хвост твой, и тогда еще отсечеши, и мы такожде сотворим».

Тем являя, яко мнози, иже лишишася добраго своего имени, таковии ищут и клевретов своих в том же видети, ибо злым есть обычай — егда приключитца им зло, тогда и ближнему своему зло желают.

Такий лис быше воевода Адальгерий,[1429] иже за некое преступление ят бысть и к Северию-кесарю[1430] приведен, иже в поругание власы главы его и браду острищи повеле и отпустити.

Егда же прииде во страну свою, рече всем людем рода своего, яко при дворе кесарском обычай новый бысть — всем власы и браду остригати. И тако всех прельсти, ибо вси такожде сотвориша. — Марко Велсерий.[1431]

55. О ЯСТРЕБЕ И ПРОЧИХ ПТИЦАХ[1432]

Некий ястреб восхоте торжествовати день рождения своего. Созва на пиршество различныя роды птиц и уготова трапезу, всякими яди различными зело изобильно устроену, и моли их, да ядят, и пиют, и веселятся. Сим же во всяком веселии бывшим, абие ястреб, заключив двери, нападе на ня и нача от перваго даже до последняго побивати я.