Том 16 (XVII век, «смеховой мир»)

Тогда орел, чая, яко ворон правду глаголет, возлете высоко и раковину опусти, яже разбися. Ворон же скочи и похити труды орлины и убежа.

Сице мнози ласкатели[1345] и трапезныя друзи творят: аще что и приговаривают[1346], то чинят к своей корысти. И тако убо друзи вменяют ся, доньдеже трапезе приседят.[1347] Егда же сие престанет, тогда и дружество их исчезает.

Сице бысть царю Онорию,[1348] иже не точию хотяше правити царство Римское, но восхоте похитити богатьство и сокровища, предками его собранное. Недоумевающу же ему, како подобно[1349] о сем начнет, вопроси ипата своего Стиллика[1350] (иже непрестанно тайно тщашеся, како власть оную от Онория-царя отчюждить). Той же глагола ему: да не даст воином уроки[1351] их и не повелит готфом

[1352] обещанную дань даяти.

Сие же сотворившу ему, абие воины возмутишася, а готфы от него от ступиша[1353] и к Стиллику приложишася и Стиллика царя сотворити восхотеша. — Бонфиний.[1354]

42. О ВО́РОНЕ И ОВЦЕ[1355]

Некогда орел паряше по воздуху, ища, да нечто получит ко утолению глада своего. Виде пасуща овец, от них же едину восхити.

Сие же виде ворон, помысли в себе: «Аще орел тако сотворил есть, то и аз едину овцу восхищу». И абие на едину овцу лучшую нападе, юже, яко орел, восхоте похитити, но не возможе.

Пастырь же, сие узрев, прибежа и врана ят и смерти предаде.

Являя тем, яко всякий человек сице погибель свою ищет, яко же вран сей, иже подемлет дела не по силе своей и вяще бремя на себе полагает, нежели носити может.

Таковыя вранове бяху римляне Тереньтий Варо и Павл Амилий,[1356] сим убо с воинством своим бывше близ Карфагснскаго воеводы Анибала.[1357] И видевшу же им храбрый подвиг Фабиев,[1358] како в сражении множество воев анибаловых поби, мняху, яко тако сотворити им возможно. И абие с вои своими совокупишася и на Анибала нападоша. Но противление такое обретоша, яко един убиен бысть, другий же побежа. — Плутарх.[1359]

43. О ОСЛЕ И ВЕПРЕ ДИВИИМ[1360]

Некогда вепрь дивий встрете осла, на работу грядуща, и нача осла зело поношати и различными укоризны обличати, глаголюще, яко несть на земли худейша осла, зане непрестанно человецы того в работу употребляют и всякие ометы[1361] на нем из градов вне вывозят. Себя же зело хваляше и в первых от всех дивиих зверей сказываше, и в славе велицей живуща, и яко плоть его во дворех вельможь обносится[1362] в сладчайших ядех.

Осел же, довольно слышав, вепрю рече: «Доволен есмь о житии своем, ибо аще и в трудех, обаче без печали живу. Ты же непрестанно в боязни пребывавши, зане всяк ищет убити тя и сладким мясом плоти твоея насытитися».

Тем являет, яко муж разсудный всякую досаду не токмо стерпети, но и добром воздати может[1363].

Подобне сотвори царь Греческий Феодосий Юнный.[1364] Мнози его уничижиша[1365] и о нем многое поношение и зло рекоша, сей же николи о сем гневашеся. Егда же некто от вельмож его вопроси, чесо ради таковым не мьстит, рече: «Аще бы возмогл, и аз бы и тех, иже к смерти осужденны — избавити, и по осуждении убиенныя — воскресити!» — Зонора.[1366]

44. О БРАНИ ПТИЦ СО ЗВЕРМИ[1367]

Некогда убо бысть брань велия птицам небесным с четвероножными, и во брани той кийждый брася в силе с подобным себе.

Нетопырь же, чая, яко звери птиц преодолеют, предася на страну их. Егда же увиде, яко зверие от птиц прогнани быша, и, свое непостоянство помышляя[1368], постыдися и в нощи отлучися от зверей и скрыся от птиц, да не познают его.

Сице бывает таковым, иже пременяют верность свою и двоедушно дела своя устрояют, — таковии убо от всех ненавидими бывают, зане надеятися на таковых невозможно.[1369]

Яко же нетопырь сей, сице сотвори некий Гиерон.[1370] Ибо егда вождь Афинийский Темистоклий[1371] вслию брань имяше с персы, посла к сему к Гиерону, да приидет к нему с воинством своим и помощь ему на персов сотворит. Он же, зане персов бояся, не прииде и Темистоклию помощи не сотвори, но ста на едином месте, зряше битву.

Егда же Темистоклий персов победи и с великою честию и победными лики возвратися, прииде абие к нему той Гиерон, хотяше себе к нему совокупити и такую же честь получити. Но Темистокл со гневом и укоризною отгна его от себе, глаголя: «Зане непричастен мне был еси во брани, сего ради не подобает ти причастну быти и чести моей». — Алиан.[1372]

45. О ЖАБЕХ И КНЯЗЕ ИХ[1373]

Некогда жабы собрашеся и моляху прилежно бога своего[1374] Юпитера, да даст им князя. Юпитер же услыша моление, по безсилию их даде им такова началника — се есть колоду.

Сию же видяще, и яко живота[1375] не имать и злыя их не наказует и благим воздаяние не творит, но точию во блатине валяется и от них попираем бывает, — паки молиша, да даст им иного князя, жива.