Том 17. Твердая рука. Мексиканская месть

— Не решаетесь? — начал снова сенатор. — Напрасно! Давайте раскроем наши карты. Вы не рассчитываете на поступление доходов раньше, чем через восемь-девять месяцев? И опасаетесь, что до этого срока не будете в силах возвратить мне такую крупную сумму? Отлично! — продолжал дон Руфино, доставая из бумажника векселя и выкладывая их на стол. — Получайте ваши пятьдесят тысяч пиастров и подпишите мне вексель на сто двадцать пять тысяч пиастров сроком на один год. Как видите, я не очень стесняю вас во времени! И, Боже мой, допустим даже — хотя это маловероятно, — что к этому сроку вы не будете располагать необходимой наличностью! Ничего страшного! Мы перепишем ваш вексель, только и всего! Не такой уж я жестокий заимодавец! Ну так как же, по рукам? Или прикажете взять обратно мои векселя? Известно, какой неодолимой притягательной силой обладают деньги, каково бы ни было их происхождение, в глазах предпринимателя, особенно предпринимателя, ограниченного в своих средствах. Дон Фернандо знал, что, несмотря на все свои труды, невзирая на сделанные уже крупные капиталовложения, он неудержимо скользит в бездну разорения. Спасти его могло одно только время. А дон Руфино, каковы бы ни были его тайные побуждения, предоставлял ему не только время, но и крайне необходимые деньги, которые маркиз нигде не мог раздобыть. Дальнейшее колебание было бы безумием. Де Тобар де Могюер взял векселя дона Руфино в обмен на свой вексель.

— Вот и делу конец! — сказал дон Руфино, тщательно складывая и пряча в свой бумажник вексель должника. — Уф!.. В жизни не видал такого чудака. Дорогой мой сеньор, вас труднее заставить принять деньги, чем иного — уплатить их.

— Я положительно не знаю, как отблагодарить вас, дон Руфино… Теперь уж я могу вам признаться: эти деньги пришлись мне как нельзя более кстати.

— Деньги всегда кстати! — смеялся сенатор. — Прекратим, однако, разговор о них. Если есть у вас надежный человек, пошлите его в Эрмосильо получить по векселям. И как можно скорей: деньги слишком дороги нынче, чтобы позволить им залеживаться.

— Сегодня же я отправлю дона Хосе Паредеса в город.

— Отлично! А теперь и у меня к вам просьба.

— Просьба? Ко мне? Так говорите же скорей! Мне не терпится доказать вам свою признательность.

— Дело в том, что, покончив с вопросом о вашем долге, я лишился формального предлога оставаться дольше в асиенде.

— Какое это имеет значение?

— Немаловажное, ибо мне хотелось бы провести в вашем приятном обществе еще несколько дней.

— Вы шутите, дон Руфино! Ваше пребывание в асиенде — высокая честь для нас. Чем дольше будете вы гостить у нас, тем больше радости доставите нам. О каких там нескольких днях вы говорите! Оставайтесь сколько вам вздумается!

— Вот и хорошо! Только этого я и добивался. А теперь позвольте мне удалиться: не буду больше мешать вашим занятиям.

В одиннадцать часов, лишь только управитель вернулся с полей, маркиз послал за ним.

— Есть у нас надежный конь? — спросил дон Фернандо поспешившего явиться управителя. — Я подразумеваю, — продолжал маркиз, заметив, как усмехнулся дон Хосе, — выносливого коня, способного совершить путешествие в Эрмосильо.

— Конечно, ваша светлость. У нас есть мустанг, который может на полном скаку пройти расстояние до Эрмосильо и обратно, передохнув лишь в часы стоянки в городе. Когда прикажете выехать?

— Чем скорее, тем лучше; как только отдохнете.

— Отдохнуть от чего, ми амо?[32]

— Разве вы мало наездились сегодня в поле?

— Это никогда не утомляет меня, ваша светлость! — весело сказал дон Хосе. — На коне я отдыхаю. За полчаса я, пожалуй, успею заарканить и оседлать моего мустанга и смогу отправиться в дорогу, если только вашей светлости не угодно будет отложить мое путешествие.

— Но ведь приближается час сиесты и невыносимого полуденного зноя.

— Вам хорошо известно, ваша светлость, что мы, полуиндейцы, — дети огня. Солнце ласкает, но не обжигает нас.

— У вас всегда готов ответ на все. Благодарю вас, дон Хосе. Вы знаете, как глубоко я ценю и уважаю вас, и поймете, почему я выбрал именно вас для одного важного поручения.

— Можете быть уверены, ваша светлость, что оно будет исполнено.

— Отлично! Итак, вам придется без промедления отправиться в Эрмосильо, где вы получите по этим векселям пятьдесят тысяч пиастров в английском банке «Вильсон и сын».

— «Пятьдесят тысяч пиастров»! — изумился дон Хосе.

— Вас это удивляет, не правда ли, мой друг? Вы в курсе моих дел и потому, вероятно, спрашиваете себя, откуда мог я раздобыть такую уйму денег?

— Я ни о чем себя не спрашиваю, ваша светлость. Вы приказываете — я исполняю. Все остальное меня не касается.

— Этими деньгами меня ссудил один друг, щедрость которого, как видите, воистину не знает пределов.

— Дай Бог, чтобы вы не ошиблись, ваша светлость.

— Что хотите вы сказать, дон Хосе? На что намекаете?