Том 2. Баллады, поэмы и повести

В кустах, которыми была покрытаДолина Порто-Веккио, со всехСторон звучали голоса, и частоГремели выстрелы; то был отрядРассыльных егерей; они ловилиБандита старого Санпьеро; но,Проворно меж кустов ныряя, в рукиИм не давался он, хотя навылетПрострелен пулей был. И вот, на верхГоры взбежав, он хижины достигнул,В которой жил с своей семьей МаттеоФальконе; но, к несчастью, в это времяОдин лишь мальчик, сын его, был дома;Он у ворот стоял и на долинуСмотрел, прислушиваясь к шуму. ВдругИз ближних выбежав кустов, СанпьероБросается к нему и говорит:«Спаси меня, я ранен, егеряЗа мною гонятся, они уж близко!» —«Да я один; отца нет дома; с нимУшла и мать». — «Что нужды! спрячь меняСкорей». — «Да что отец на это скажет?» —«Отец тебя похвалит; от меня жНа память вот тебе монета». Мальчик,Монету взявши, ввел на двор Санпьеро;Он спрятался там в сено; Фортунато ж(Так звали мальчика) проворно сеномЕго закрыл, и кровь втоптал в песок,И вид спокойный принял. В этот мигВбежал на двор с своими Гамба (главныйРассыльщик; он был родственник Маттео).«Не попадался ли тебе Санпьеро? —У мальчика спросил он. — Верно, здесьЕго ты видел». — «Нет, я спал». — «Ты лжешь;Когда стреляют, спать нельзя». — «Да мойОтец стреляет громче вас, а яИ тут не просыпаюсь». — «Отвечай же,Куда ушел Санпьеро? Ты егоЗдесь видел; правду говори, не тоТебе достанется». — «Попробуй тронутьМеня хоть пальцем; мой отец МаттеоФальконе, знаешь?» — «Твой отец тебяЗа то, что лжешь ты, высечет». — «Ан нет,Не высечет». — «Да где же твой отец?» —

«Он в лес пошел за дичью; видишь сам,Что я один». К товарищам тогдаВ недоуменье обратившись, ГамбаСказал: «Кровавый след привел нас прямоСюда; он, верно, здесь; но этот домОбыскивать не стану я; с МаттеоФальконе ссориться опасно». ГамбаСтоял нахмурившись и тыкал в сеноСвоим штыком, не думая, чтоб тамСанпьеро спрятан был; а Фортунато,Как будто без намеренья цепочкойЧасов его играя, неприметноЕго отвесть от места роковогоСтарался. Гамба, вынув из карманаЧасы, сказал: «Я уж давно тебеПодарок, Фортунато, приготовил.Ведь у тебя до сих пор нет часов?» —«Отец сказал, что мне их даст, как скороДвенадцать лет мне будет», — «А тебеТеперь лишь только десять. Эта песняДолга. Вот посмотри сюда, какиеПрекрасные часы». И он на солнцеВертел их, и они сверкали ярко.Глазами жадными за ними бегалВстревоженный их блеском Фортунато…Футляр с эмалью, стрелки золотыеИ голубой узорный циферблат…«Ну что же, где Санпьеро?» — «А часыТы дашь мне?» — «Дам». И Гамба поднял вышеЧасы; как чаша роковых весов,Над головой ребенка, раза дваШатнувшися, они остановились.Он искушения не вынес; в немВся внутренность зажглась; как в лихорадкеОн задрожал и, правую тихонькоПоднявши руку, вдруг, как зверь когтями,Схватил часы, а левою рукою,Закинув за спину ее, в молчаньеНа сено Гамбе указал. Без словБыл кончен торг кровавый. Фортунато,Добычу взяв, о проданной им жертвеЗабыл. Санпьеро из-под сена тут жеБыл вытащен; с презреньем поглядел онНа мальчика и, в руки егерямОтдавшися, сказал: «Друг Гамба, ты

Уж в этом мне, конечно, не откажешь:Найди носилки; я идти не в силах;Весь кровью изошел я; признаюсь,Стрелять ты мастер и в меня так ловкоПопал, что уж теперь со мной конец;Но видеть мог ты также, что и яНе промах». И о нем, как о родном(Любя за храбрость и врага), ониЗаботиться усердно принялися.Ему хотел монету ФортунатоОтдать назад; но молча оттолкнулОн мальчика, который, уронивМонету, отошел, краснея, в угол.Маттео, в это время возвращаясьС женою из леса, гостей незваныхУвидел в хижине; поспешно онСвое ружье на выстрел приготовилИ подал знак жене, чтоб и онаС другим ружьем была готова. СмелоИ осторожно он подходит. Гамба,Его вдали узнавши, закричал:«Маттео, это мы, друзья!» И тихо,В его лицо всмотревшися, он дулоРужья нацеленного опустил.«Маттео, — Гамба продолжал, к немуНавстречу вышед, — мы лихогоПоймали зверя; но добыча этаНам дорого досталась: двое из нашихЛегли». — «Кого?» — «Санпьеро, твоегоПриятеля; ведь он и у тебяУкрал двух коз». — «То правда; но большаяСемья у бедняка, а голод, знаешь,Не свой брат». — «Вот стрелок! От нас бы, верно,Он ускользнул, когда б не Фортунато,Мальчишка твой, помог нам». — «Фортунато!» —Маттео вскрикнул. «Фортунато!» — матьСо страхом повторила. «Да! СанпьероЗдесь в сено спрятался, а ФортунатоЕго и выдал нам; за это все выПолучите спасибо от начальства».Холодным потом обдало Маттео;Он в хижину вошел. Там егеряВкруг старика, который чуть дышал,От раны изнемогши, суетились;

И, чтоб ему лежать покойней было,Свои плащи постлали на носилки.Не шевелясь и молча он смотрелНа их работу; но, как скоро шумУслышал и, глаза подняв, увиделВ дверях стоящего Маттео, громкоЗахохотал, и страшен был тот хохот.Он плюнул на стену и, задыхаясь,Глухим, осиплым голосом сказал:«Будь проклят этот дом; иуды здесьПредатели живут!» Как полотноМаттео побледнел и кулакомСебя ударил в лоб; он был как мертвый;Стоял безгласно. Вот уж старикаУклали на носилки, понеслиИз хижины; вслед за другими Гамба,Хозяину пожавши руку, вышел;И вот уж все пропали за кустами…Маттео ничего не замечал;Он, губы стиснув, яростно и страшноСмотрел на сына. Фортунато, робкоПодкравшися, хотел отцову рукуПоцеловать; Маттео взвизгнул: «Прочь!»У мальчика подрезалися ноги;Не в силах был он убежать и, бледный,К стене прижавшись, плакал и дрожал.«Моя ль в нем кровь?» — сверкнувши на женуГлазами тигра, закричал Маттео.«Ведь я жена твоя», — она сказала,Вся покраснев. «И он предатель!» ТутРыдающая мать, взглянув на сына,Увидела часы. «Кто дал тебе их?» —Она спросила. «Дядя Гамба». ВырвавС свирепым бешенством из рук у сынаЧасы, ударил оземь их Маттео,И вдребезги они разбились. ДолгоПотом, как будто в забытьи, стучалРужьем он в пол; потом, очнувшись, сынуСказал: «За мной!» И он пошел; за нимПошел и сын. Неся ружье под мышкой,Он прямо путь направил к лесу. Мать,Схватив его за полу платья: «ОнТвой сын! твой сын!» — кричала. Вырвав полуИз рук ее, он прошептал: «А яЕго отец, пусти». Поцеловавши

С отчаяньем невыразимым сынаИ руки судорожно сжав, в дверяхОсталась мать, чтобы хотя глазамиИх проводить; когда ж они из глазВдали исчезли, плача и рыдаяПеред мадонною она упала.Маттео, в лес вошедши, на поляне,Деревьями густыми окруженной,Остановился. Землю он ружьемКопнул: земля рыхла. «Стань на колени, —Ребенку он сказал, — читай молитву».Став на колени, мальчик руки поднялК отцу и завизжал: «Отец, простиМеня; не убивай меня, отец!» —«Читай молитву». Мальчик, задыхаясь,Пролепетал со страхом «Отче наш»И «Богородицу». «Ты кончил?» — «Нет,Еще одну я знаю литанею;Ее мне выучить отец ФранческоВелел». — «Она длинна, но с богом». ДуломРужья подперши лоб, он руки сжалИ про себя за сыном повторилЕго молитву. Кончив литанею,Сын замолчал. «Готов ты?» — «Ах, отец,Не убивай меня!» — «Готов ты?» — «Ах!Прости меня, отец». — «Тебя проститВсевышний бог». И выстрел загремел.От мертвого отворотив глаза,Пошел назад Маттео. На ногах онБыл тверд; но жизни не было в егоЛице; с подпорой старости своейИ сердце он свое убил. Он шелЗа заступом, чтобы могилу вырытьИ тело схоронить. Ему навстречу,Услышав выстрел, кинулась жена:«Мое дитя! наш сын! что сделал ты,Маттео?» — «Долг свой. Там он, на поляне,Лежит. По нем поминки будут: он,Как христианин, умер с покаяньем;Господь его младенческую душуПомилует и успокоит. Ты же,Когда сберешься с силой, объявиПаоло, зятю нашему, моюРешительную волю, чтоб он нынче жК нам на житье с женой переселился».