Том 2. Машины и волки

– Я составил списки. Десять человек на фронт. Андреев с эшелонами по продразверстке. Тебе придется взять еще и профработу… Сидел и за столом заснул… Завтра утром до работы – митинг, ты выступай, – эх, Деникин, сволочь, жмет… Помнишь, у Лермонтова, – Казбек с Шатом спорили – «от Урала до Дуная, до большой реки, колыхаясь и свер» – –

Лебедуха:

– На завод надо нажать, – патроны, пушки, рабочие дружины… Иван, родной, ты лег бы… Иван пойдет на фронт… Мы тут всю ночь вопросы обсуждали…

Тишина, ночные колотушки. А потом – лиловой лентой за Москвой-рекой – рассвет. Один свалился на диване, другой заснул на стуле, – третий – у окна, в карманы руки, окно раскрыто, роса села, за окном рассвет – –

Смирнов:

– Ты бы ложился, Андрей. Тебе завтра ехать по селам – –

– …и завтра, и послезавтра, – доколе? – говорить, делать, не спать, побеждать, делать, делать, делать… строить, – по России проложить машину, на заводе строить хлеб, солнце заменить турбиной, по полям посеять города-сады, сделать жизнь прекрасной – –

Смирнов:

– Ты как хочешь, а я рабочим выдам завтра добавочные фунт селедки…

Ночь, ночные колотушки. Смирнов сидит, расставив ноги, и голову на руки, и глаза по пуду, – как голову снести с такою тяжестью? – как не упасть и не заснуть вот тут, где подкосились ноги. –

Лебедуха:

– Помнишь, как-то мы прокоротали ночь втроем, с нами был Иван… Ивана разорвали мужики на продразверстке. Ивана уже нет, хороший был товарищ…

Смирнов:

– Что же, тебе страшно? – многие еще погибнут…

– Нет, мне не страшно. Многие еще придут на его место. Казбек с Шатом спорит, ничего не поделаешь…

Ночь, ночные колотушки. И потом рассвет. Какая тишина!.. –

И было собрание рабочих, до цехов, до машин, росным рассветом, под небом на заводском дворе, тысячью глоток –

– и на собрании, как везде, были:

было

и

получилось – –

Было:

между электростанцией, сталелитейным и заводскими воротами, на площади, где скрестились линии ширококолейной и декавыльки, где нависнул тысячетонный кран, где горами свалена болванка и железный лом, где дым, где гул завода – собрались рабочие, десяток тысяч, на собранье, стали паровозы, замер кран, рабочие сидели – на болванке, на мостике у крана, на шпалах, на паровозном тендере; кругом дымили дымы; – рабочие бриты, чтобы не въедалась сажа в бороды, у иных волосы вскобку, под польку иные, иные на английский пробор, – и все же крепко въелась сажа, хмуры лица, злые лица; у тех кто впереди и кто стоит – тех лица энергичны.

Было: –

– – что должно было быть – –

Лебедуха:

– Товарищи! Мы строим первую в мире рабочую власть, – мы, рабочие, строим свой мир. Мы должны победить. Я ничего не хочу знать – мы должны победить

было, что должно было быть.

Было:

– Товарищ Лебедуха! Вот император Александр II, освободитель, отставил крестьянство от крепостного права, а коммунисты его опять вводят для рабочих, – мобилизуют на заводы, гонят работать, а сами кормят воблой. Зачем для рабочих опять вводится крепостное право? –

Было:

– Товарищи рабочие! Вот мы все теперь кормимся по пайкам, – а я говорю – враки! Потому пайки выдают такие, что от них, если только их есть, умрешь ровно через три с половиной недели, я высчитал, – а народ не умирает, – значит все жулики, и коммунисты тоже, раз не помирают, значит кроме пайков кормятся, – и печего спрашивать с нас, что мы ремни на подметки воруем, – все воры!

Было:

Граждане рабочие! Вспомните октябрь семнадцатого года. Что нужно было немцам, чтобы победить нас? – отнять у нас хлеб, разрушить наши заводы, развалить нашу армию! – Кто это сделал? – большевики! Они отняли у нас хлеб, заградив рабочего от крестьянина. Они разграбили заводы, растащив машинки на писание мандатов! Они заставили нас драться с нашими братьями!.. – –

Было: – многое.

И –

получилось:

– Десяток, – в профсоюзы! –

– Сотня, – за хлебом!

– Дружина, – на фронт!

– К ссстттанкам, – ты-ся-чи! – –

– Россия, влево!

– Россия, марш!

– Россия, рысью!

– Кааарррьером, Ррросссия! – –

– Есть нечего – жить весело!!

Это вот здесь, на заводском дворе, в очередях, кепкой о земь:

– Запиши, товарищ, меня на фронт.

– Як тебе, Семенов, в дружину…

– Давай винтовку, – плачь, бабы!

– Крой Колчака, – даешь Деникина!

– Я от товарищей не отстатчик.

– Нам не бывать-стать пропадать!

Это завод заскрежетал, двинулся, пошел работать, пошел кран таскать тонны, это пошли рабочие черными руками по цехам, к станкам – к труду, к будням, к мартенам, –

– у мартенов совершенно ясно, как солнце зажато в печах!..

…Ночь. Ночные колотушки. – А потом рассвет. Там, за окном – завод. Там, за заводом – Памиры. Там холодно в июне, там нет ночей, – там декабри вперли в июни, июнями – в декабри… –

– Московский Кремль сед, во мхах. На Спасских воротах бьют часы:

– Кто-там-заспал-на-Спас-баш-не-э?!.

чтобы пройти в Кремль в лето тысяча девятьсот двадцать первое, в лето, как каменные бабы из пооцких раскопок, – не надо звонить в комендатуру, не надо идти Кутафьей башней, Троицким мостом, Троицкими воротами, – надо уйти в русские сказки, так же прекрасные, как московский Кремль, как русский июнь, как мхи июньских сумерек…