Том 2. Стихотворения 1961–1972

— Выпускают, всех выпускают,распускают все лагеря,а товарища Сталина хают,обижают его зазря.Между тем товарищ Сталинобручом был — не палачом,обручом, что к бочке приставлен,и не кем-нибудь — Ильичем.— Нет, Ильич его опасался,перед смертью он отписал,чтобы Сталин ушел с должности,потому что он кнут и бич.— Дошлый был он.— Этой дошлостиопасался, должно быть, Ильич.

«Два оклада выдают за два…»

Два оклада выдают за два,

нет, за полтора десятилетия.Лихолетье било словно плетью.Компенсируют — едва-едва.Два оклада и еще докладанеопубликованного                                   часть.Прежде говорили: это часть.А теперь — ни складу и ни ладув объяснениях,                       зато сулятглаз вон — если кто вспомянет старое.И от старого давно усталыеполучают свой двойной оклад.

«После лагеря ссылку назначили…»

— После лагеря ссылку назначили,после севера — Караганду.Вечный срок! Объяснять мне начали.Я сказал: ничего, подожду.

Вечно, то есть лет через десять,может быть, через восемь летможно будет табель повесить,никогда больше не снимать.Вечность — это троп поэтический,но доступный даже судье.Срок реальный, срок фактическийдолжен я не так понимать.—Хорошо говорить об этомвживе, в шутку и наявус отсидевшим вечность поэтом,но вернувшимся все же — в Москву.С ним, из вечной ссылки вернувшимся,обожженным вечным огнем,но не сдавшимся, не загнувшимся:сами, мол, хоть кого загнем.

«Из буфета пахло — избуфетным…»

Из буфета пахло — избуфетным.Из начальства пахло — изначальным.Чем-то бедными печальным.Дом как дом,контора всем конторам,деньги получаем по которым.Это учрежденье учредилосьдля свободы, правды и добра.Это заведенье заводилосьв полдесятого, с утра.Этот дом имел такую вывеску,формулу такую он имел,что ее и умному не вывести,разве гений, может быть, посмел.Гений вывел формулу и бросил.Мы же сами — много не смогли.И осталась формула, как просинь

в черном небе,                      черном для земли.

«Тайны вызывались поименно…»

Тайны вызывались поименно,выходили, сдержанно сопя,словно фокусник в конце сезона,выкладали публике себя.Тайны были маленькие, скверненькие.Каялись они — навзрыд,словно шлюхи с городского скверика,позабывшие про срам и стыд.Тайны умирали и — смерделисразу.Словно умерли давно.Люди подходили и смотрели.Людям было страшно и смешно.

«Мягко спали и сладко ели…»