Том 2. Стихотворения (маленькие поэмы)

Чтобы поле его <народа> словесноеВыращало ульями злак,Чтобы зерна под крышей небесноюОзлащали, как пчелы, мрак,

— а также соответствующий пункт перечня образов в «Ключах Марии» (1918), где значится:

«Звезды — <...>, зёрна, <...>, ласточки».

Здесь, по слову самого Есенина, идет «струение» или даже «переструение» различных мифопоэтических образов. Ср.: «Припомним, что в звездах арийские племена видели, с одной стороны, души блаженных предков, а с другой — рои небесных пчел» (Аф. III, 217–218); «Чудесное свойство вдохновлять поэтов, наравне с медом, приписано было и пчелам. Древние называли пчел — птичками муз» (Аф. I, 403); «...Боги весенних гроз... засевают землю разными злаками», а «поэтическое представление дождя» — «хлебные семена» (Аф. I, 572–573), то есть зёрна; наконец, «исходя из тех же уст, откуда звучит и речь человеческая, слюна была сближена с словом, получила вещее значение, и тем легче могла отождествиться с шумящим дождем» (Аф. I, 397–398; выделено автором).

Рушит скалы златоклыкий // Омеж <т. е. сошник, лемех>. — См. пояснение к словам «златозубая высь» (выше). Ср. также: «В гимнах Ригведы облака и тучи постоянно изображаются горами и камнями. Своею громовою палицею Индра <бог-громовник> буравит облачные скалы...» (Аф. II, 350; это — первая страница главы XVIII, имеющей название: «Облачные скалы и Перунов цвет»).

По тучам бежит // Кобылица. // Шлея на кобыле — // Синь. // Бубенцы на шлее — // Звезды. — А. М. Авраамов считает, что здесь говорится о луне (в его кн. «Воплощение: Есенин — Мариенгоф», М., 1921, с. 25). Возможно и другое толкование, поскольку «кобылицею» в Ведах называется заря (Аф. I, 594). Ниже у Есенина читаем: «Над тучами... // Хвост задрала заря», поэтому последнее толкование выглядит предпочтительнее.

С небес... // Дождит молоко

. — Ср.: «Одно из древнейших и наиболее распространенных верований представляет дождевые облака — быками и дойными коровами Индры, а дождь — молоком...» (Аф. I, 653; выделено автором). См. также пояснение к словам «небесное молоко» (выше).

Мудростью пухнет слово. — Вот что сказано в «Поэтических воззрениях...» о мудром (вещем) слове и его происхождении: «В дуновении ветров признавали язычники дыхание небесного владыки, в <...> шуме падающего дождя слышали его дивную

песню, а в громах — его торжественные глаголы; выступая в весенних грозах, он <...> будил ее <природу> от зимней смерти своей могучею песнею, вновь творил ее своим вещим словом. Слово божье = гром есть слово творческое» (Аф. I, 392–393; выделено автором).

Над тучами, как корова, // Хвост задрала заря. — Выше приведена полемика А. К. Воронского с А. Б. Мариенгофом относительно трактовки этого есенинского образа. Обращает на себя внимание также сходство употребленной здесь поэтом лексики со следующим местом из «Поэтических воззрений...»: «Вместо того, чтобы сказать: “заря занимается”, “рассветает”, — древние поэты Вед говорили: <...> «Заря выгоняет на пастбище светлых коров» (Аф. I, 658).

Зиждитель... // Ризою над землею // Свесивший небеса

. — См. пояснение к словам «облачные ризы» в комментарии к поэме «Пришествие» (выше).

Солнце, как кошка, // С небесной вербы // <...> // Трогает мои волоса. — Б. В. Нейман сближает эти слова с загадкой «Белая кошка — Лезет в окошко» (сб. «Художественный фольклор», М., 1929, [вып.] 4/5, с. 207). Однако, по А. Н. Афанасьеву, эта загадка означает «дневной рассвет» (Аф. I, 647; выделено автором), а не солнце. О последнем в «Поэтических воззрениях...» приведена украинская загадка с более близкой Есенину образностью: «Сидыт пивень на верби, спустыв косы (=лучи) до земли» (Аф. I, 519).

Он <светлый гость>, в ладью златую свесясь, // Уплывет в свои сады. — Ср.: «У греков был миф о золотой солнцевой чаше, в которой Гелиос переплывает воздушный океан, что совпадает с изображением солнечного бога плавающим в ладье, какое встречается на египетских памятниках» (Аф. II, 288; выделено автором).