Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815

Проповеди Димо и Николы Стефанополи, двух корсиканцев майнотского происхождения, из которых один отправлен был в Майну Директорией, а другой Бонапартом, обращения последнего к «храброму майнотскому народу», к этим «достойным потомкам Спарты», нашли отклик. Так как в прежние времена переселения из Морей в Корсику и обратно были весьма обычны, то греки склонны были видеть в Бонапарте соотечественника, итальянское имя которого Buonaparte соответствовало греческому Kallimeri. Майнский бей Колокотронис приветствовал в нем «бога войны» и устроил свидание между обоими французскими эмиссарами и делегатами Морей, материковой Греции, Крита, Албании. Стамати также отправлен был Директорией из Парижа для организации в Анконе центра восстания. Другой грек, Кодрикас, драгоман турецкого посла в Париже, повидимому, принял меры к тому, чтобы его начальник и Порта ничего не узнали о приготовлениях к египетской экспедиции. Масса греков приняла в ней участие под французскими знаменами. Сохранилась их походная песнь, сочиненная в Париже ученым греком Кораем: «Эллины соединились с защитниками своей свободы, с неустрашимыми французами… Оба народа слились в один… Это — галло-греческая нация». Когда Ионические острова, отнятые у Франции в 1799 году, снова перешли к ней на время с 1807 по 1813 год, Наполеон стал прививать здесь воинский дух. Он набирал здесь ионических конных егерей, семиостровной батальон и т. д.

Ригас, предтеча независимости.

Фессалиец Ригас из Веле-стино стремился объединить всех греков в гетерию — союз для ниспровержения турецкого господства. Много священников, богатых купцов, смелых военачальников вошло в состав этой ассоциации. Ригас виделся в Вене с Бернадоттом, послом республики, который обещал ему свою поддержку (1797). Именно тогда Ригас сочинил песнь паликаров и греческую Марсельезу, которой суждено было тридцать лет спустя воодушевлять греков на бой.

Эти воинственные песни вместе с призывом к восстанию Ригас дал отпечатать в Вене в греческой типографии Евстратия Ардженти, поставив в заголовке французский девиз: Свобода, Равенство, Братство. За Ригасом внимательно следила австрийская полиция, так как Австрия в то время враждебно относилась ко всякому освободительному движению во владениях султана, а симпатии Ригаса к французам и его сношения с ними делали его еще более подозрительным. Весной 1798 года фессалийский патриот отправился в Триест, чтобы находиться ближе к событиям. Он предварительно послал туда двенадцать ящиков со своими сочинениями и пачку писем к Бонапарту. Об этой посылке донесено было полиции. Прибыв в Триест, Ригас вел себя крайне неосторожно: выдавал себя за греческого генерала, носил национальный костюм и античный шлем. В следующую же ночь он был арестован вместе с семью другими членами гетерии.

В тюрьме Ригас неудачно покушался на самоубийство. Восемь гетеристов были привезены обратно в Вену, подвергнуты допросу и выданы белградскому паше, приказавшему утопить их в Дунае. Когда очередь дошла до Ригаса, он стал отбиваться, разорвал оковы, ударом кулака повалил на землю одного из стражей. Паша приказал расстрелять его. Последние слова патриота были: «Так погибают паликары, но я достаточно успел посеять; для моего народа придет час жатвы». Несчастье Ригаса было в том, что он хотел действовать раньше времени; но его пример, его писания и особенно его воинственные песни не пропали даром.

Али-паша янинский; албанцы и греки. К этому времени могущество янинского Али-паши из Тепеделена непрерывно росло. Потомок чисто турецкой семьи, происходившей из Малой Азии, он родился около 1741 года в Тепеделене (на Воюссе), владении, пожалованном султаном его предкам. Его дед Мухтар был убит при осаде Корфу (1716). Отец его Вели был назначен дельвинским пашой, но потом лишен этого звания и умер от горя, оставив вдову Хамко, сына Али и дочь Хайницу. Чтобы просуществовать, Али должен был вести жизнь, полную приключений, и перевозить за собой мать и сестру. После схватки с бератским пашой Али был брошен своей шайкой и лишился своих земель. Жители Хормова и Гардики захватили в плен его мать и сестру, которые подвергались величайшим оскорблениям до тех пор, пока им не удалось выкупиться или убежать.

После многолетних бедствий Али сумел нечаянным нападением снова захватить свое наследственное владение Тепеделен, перерезав при этом своих врагов. Он поступил на службу к дельвинскому паше Селиму-Коке, вкрался к нему в доверие, а потом добился от дивана приказа убить его. Отличившись в войне с австрийцами, Али получил около 1788 года Трикальский пашалык и звание инспектора дорог Румелии. Но он особенно стремился получить Янинский пашалык, в самом сердце Албании, своей родины. В городе шла борьба партий: Али-паша сумел привлечь на свою сторону мирных жителей и в октябре 1788 года занял город и цитадель. Он очень ловко успокоил диван, который в свое время строжайше запретил ему это предприятие, и заставил Порту признать совершившийся факт.