Том 24. Сожженые леса. Тайные чары великой Индии. Вождь Сожженных Лесов. Рассказы из жизни в бразильских степях

Путешествие, немного замедлявшееся сначала маловажными случаями, окончилось при самых благоприятных условиях; путешественники не были ни разу обеспокоены ни пограничными бродягами, бандитами, не имеющими ни веры, ни нравственности, которыми изобилуют окрестности жилищ, ни краснокожими, разбойниками не менее опасными, наконец, никакими дикими животными, которых встречается много в Скалистых горах.

Павлет, казалось, владел безошибочным инстинктом на далеком расстоянии чуять приближение врага и избегать его.

Один только серый медведь, появившись внезапно перед лицом путешественников, выказал покушение загородить им дорогу.

Страшное животное дорого поплатилось за эту злополучную фантазию.

Павлет, к большой радости донны Долорес, убил его и завладел великолепной кожей, так что совершил в некотором роде выгодное дело.

Северная Америка имеет ту особенность, что в ней внезапно, без всякой постепенности, переходишь от полнейшего варварства к самой утонченной цивилизации.

Середины нет, она не может существовать у народа, который находится в состоянии зарождения.

Едва перешли вы границу, как с одной стороны, позади, на расстоянии выстрела, вы видите пустыню со всеми ее величественными ужасами, а с другой стороны вы окружены полнейшей цивилизацией.

Город Форт-Снеллинг, куда вступили наши путешественники через четыре дня после того как оставили Валентина Гиллуа, был двадцать лет тому назад простым складочным местом товаров, теперь же это хорошо построенный город, освещенный газом, заключающий в себе все утонченности самой изысканной роскоши и имеющий огромное торговое значение, которое простирается до самой Европы.

Первой заботой дона Пабло по прибытии в Форт-Снеллинг было остановиться со своей невестой в первой гостинице города; отдохнув и переменив платье, потому что то, которое он носил до сих пор, превосходное для путешествия в лугах, не согласовалось более со средой, в которую он был поставлен, он попросил Павлета отвести его к банкиру, к которому Валентин Гиллуа дал ему письмо.

Пройдя несколько великолепных контор, где занималось множество чиновников, дон Гидальго был введен к самому банкиру.

Банкир, настоящий джентльмен, в самом строгом значении этого слова, принял прекрасно своего посетителя и, ознакомившись с содержанием письма, которое ему передали, отдал себя в его полное распоряжение.

— Вас рекомендуют мне с очень хорошей стороны, сеньор, — сказал мистер Максвел, — кроме того, для меня большое удовольствие, если я могу сделать что-нибудь приятное мистеру Валентину.

— Этот охотник, должно быть, очень богат? — спросил с любопытством молодой человек.

— О! — сказал банкир с громким смехом, — он мог бы купить целый город, если бы захотел.

— Вы его хорошо знаете?

— Кто не знает Валентина Гиллуа; он охотился за бизонами по течению реки святого Петра, прежде чем нам пришла в голову мысль построить Форт-Снеллинг; он оказал нам много громадных услуг; мы расположились, как вы можете видеть, в совершенно неприятельской земле; Кроу и племя Сиу окружают нас со всех сторон; население краснокожих теперь еще в шесть или семь раз многочисленнее нашего.

— Как, неужели столько индейцев в Минозоте?

— Их число превосходит тридцать тысяч; это по преимуществу кровожадные, немилосердные, дикие люди, которые ненавидят белых.

— Я заключаю из ваших слов, что вы скорее собрались, чем утвердились в настоящей неприятельской земле.

— Положительно так, сеньор, — отвечал банкир, — но наше население, возрастающее с каждым днем, составлено из людей преданных, людей необычайной силы и мужества; первые попытки колонизации были по необходимости очень трудны; против нас восстало все: страна, жители, животные, климат, все было нам чуждо; цивилизация в Америке идет быстро, но какою ценой это происходит?! Каждый шаг, сделанный нами, стоит потоков крови; мы выдерживаем каждый день громадную борьбу с варварами. Устройство Форт-Снеллинга, самого важного города в стране, состоялось только благодаря чудесам смелости и нашей предприимчивости. Дикие, у которых законно мы покупаем земли, нападают на нас, сжигают наши хижины, грабят наши поезда, расставляют для нас западни самые бесчеловечные! Отсутствие религии и ненависть управляют всеми их поступками; они продают свои земли с задней мыслью — не отдавать их нам; в Европе же сожалеют об участи несчастных индейцев, так несправедливо ограбленных жадными американцами и убиваемых, как животные.

— Но все-таки, милостивый государь, ведь не все же индейцы таковы, как вы их описываете.

— Конечно нет, я хотел вам то же самое сказать; между ними встречаются часто умные, честные, придерживающиеся закона, но таких небольшое число; мистер Валентин, который лучше других знаком с расой краснокожих, соглашается сам, что честных наций меньшая часть; он оказал нам много услуг до начала колонизации; без него и без того громадного влияния, которым он пользуется между индейскими племенами, нам никогда бы не удалось крепко утвердиться в этой стране.

— У него великое сердце и редкий ум.