Том 3. Карлссон, который живет на крыше [Крошка Нильс Карлссон и др.]

Этого он, по правде, не говорил. Бедняга забыл, что пройти в ванную нужно было через западню для воров. Но тут Малыш уже не мог ничего поделать.

Впрочем, им уже некогда было ссориться и выяснять, кто виноват, потому что они услышали, как брякнула дверная ручка в комнате фрёкен Бокк. Нельзя было терять ни секунды.

— Беги! — шепнул Малыш.

Карлссон бросился в кухню, а Малыш помчался как сумасшедший в свою комнату и плюхнулся на постель.

Он еле-еле успел это сделать. Натянув одеяло до подбородка, он попытался издать нечто похожее на «хррр-ааах», но получалось у него неважно, он замолчал и услышал, как фрёкен Бокк вошла в комнату и приблизилась к его кровати. Он осторожно приоткрыл глаза сквозь ресницы и увидел, что она стояла в ночной сорочке, белевшей в сумерках, и испытующе смотрела на него. Он почувствовал, как у него вдруг все тело зачесалось.

— Не прикидывайся, будто ты спишь! — сказала фрёкен Бокк, но голос ее звучал не сердито. — Тебя что, тоже раскат грома разбудил? — спросила она, и Малыш промямлил:

— Да… наверное…

Фрёкен Бокк кивнула.

— Я весь день чувствовала, что будет гроза. Стояла такая духота, что мне было как-то не по себе. Но ты не бойся, — сказала она и потрепала Малыша по голове. — Гром только грохочет, а молния в городе никогда не ударит.

И она ушла. Малыш довольно долго лежал в постели, не смея пошевелиться. Но понемногу он поднялся и, стараясь не шуметь, прокрался в кухню. Его беспокоило, как там Карлссон.

Первое, что он увидел, была мумия. Пресвятой Иеремия, как говорит дядя Юлиус, он увидел мумию! Она сидела на столике для мытья посуды, а рядом гордый, как петух, стоял Карлссон. Он светил на нее карманным фонариком, который нашел в кухонном шкафу.

— Ну, разве она не красивая? — спросил он.

«Она? Стало быть, это мумия фараонши?» — подумал Малыш.

Это была довольно толстая фараонша, потому что Карлссон обмотал вокруг ковровой выбивалки все кухонные и банные полотенца, какие только нашел. «Головку» выбивалки он превратил в лицо, натянув на нее личное полотенце, а на полотенце нарисовал два здоровенных вытаращенных черных глаза. Зубы у мумии тоже были. Настоящие зубы. Они были втиснуты в полотенце между палочками тростника, а чтобы было надежнее, Карлссон прилепил их в уголках рта мумии полосками пластыря. Хотя это и была страшная, роковая мумия, Малыш хихикнул.

— А зачем у нее лицо залеплено пластырем? — спросил он.

— Так ведь она порезалась, бреясь, — ответил Карлссон и похлопал мумию по щеке. — О-хо-хо, она до того похожа на мою мамочку, что я думаю назвать ее Мамулька.

Он взял мумию на руки и понес в прихожую.

— Вот обрадуются Филле и Рулле, увидев Мамульку, — сказал он.

Карлссон филюрит в темноте

Сквозь щель почтового ящика просунулась длинная стальная проволока. Увидеть ее было нельзя, в тамбуре царила темнота, но слышались отвратительный скрежет и царапанье. Да, вот они явились, Филле и Рулле.

Малыш и Карлссон сидели, скорчившись, под круглым столиком в прихожей и ждали. Малыш даже чуть-чуть вздремнул, но, как только в почтовом ящике послышалось царапанье, он вздрогнул и проснулся. Ой, они все-таки заявились! Сон в одно мгновение слетел с Малыша, от страха у него поползли по спине мурашки, но рядом в темноте тихонько захихикал довольный Карлссон:

— Хи-хи! Ха-ха!

Подумать только, что можно так легко открыть замок с помощью всего лишь стальной проволоки! Вот осторожно отворили дверь, кто-то вошел, кто-то уже оказался в тамбуре. Малыш затаил дыхание, фу, как это было ужасно! Послышался шепот, кто-то шел, крадучись… И вдруг — грохот, да еще какой! И два сдавленных крика! Потом внезапно под столом зажегся карманный фонарь Карлссона и так же быстро погас. Но за этот короткий миг он успел осветить кошмарную роковую мумию, которая стояла, прислоненная к стене, оскалив в страшной улыбке зубы дяди Юлиуса. При этом в западне для воров раздались крики громче прежнего. Потом все смешалось. Малыш толком не мог ничего разобрать. Он слышал, как открылись двери, как мелкой рысью притрусили дядя Юлиус и фрёкен Бокк, как чьи-то ноги быстро затопали из тамбура на лестницу, как плюхнулась на пол Мамулька, которую Карлссон потянул к себе за поводок, прицепленный к ошейнику Бимбо, надетому на ее шею. Он слышал также, как фрёкен Бокк нажимала несколько раз на выключатели, пытаясь зажечь свет, который не зажигался, потому что Карлссон вывинтил в счетчике на кухне все пробки, заявив, что филюрить лучше всего в темноте. Фрёкен Бокк и дядя Юлиус стояли поэтому в темноте, не зная, что делать.

— Какая кошмарная гроза! — сказала фрёкен Бокк. — Ничего себе гремело, а? Неудивительно, что они выключили свет!

— Это в самом деле была гроза? — спросил дядя Юлиус. — А мне показалось, что-то совсем другое.

Но фрёкен Бокк утверждала, что это точно была гроза.

— А что же иначе? — удивилась она.

— Я думал, что какие-то сверхъестественные существа из сказочного мира назначили здесь свидание этой ночью.