Том 3. Корни японского солнца

«Он сказал, что он через неделю едет в Японию и просит меня поехать вслед за ним, потому что скоро в город придут красные партизаны. По правилам японской армии офицеры не могут жениться на иностранках, а офицеры генерального штаба вообще не могут жениться до определенного срока. Поэтому он просил меня держать нашу помолвку в самой строгой тайне, а до того времени, пока он не выйдет в отставку, жить у его родителей в японской деревне. Он оставил полторы тысячи иен и поручительство, чтобы я могла проехать к его родителям. Я дала свое согласие…»

По всему Дальневосточному российскому побережью ненавидели японцев, – японцы ловили большевиков и убивали их, иных сжигали в топках, расстреливали, – партизаны все хитрости пускали, чтобы уничтожить японцев, – Колчак и Семенов умерли, – московиты валились великою лавою, – ни строчкою об этом не обмолвилась Софья Васильевна.

III

И именно с этих пор начинается самостоятельная своя биография Софьи Васильевны, с того дня, когда она ступила на землю Японского архипелага, – биография, утверждающая законы больших чисел – статистическими исключениями.

Я не был в Цуруга, но знаю – что такое представляет собою японская полиция, полицейские, которых сами японцы называют – ину – собаками. Ину действуют деморализующе, потому что они торопятся, неимоверно говорят по-русски, опрос чинят, начиная с имени отчества и фамилии бабушки со стороны матери, объясняют – «японская поринция все хосит знать», – и клещами вытаскивают – «церь васего визита». Вещи японская полиция перетряхивает по способу с и – н о б и, японской науки сыска, – не менее суматошно, чем душу. Цуруга – уездный порт, где нет ни одного европейского дома и лишь одни шалашки домов японских, порт, пропахший, должно быть, каракатицей, которую потрошат, жмут (на предмет выработки туши) и сушат тут же в порту. Вместе с полицией в этой японской провинции все спуталось еще и тем, что тот жест, которым во Владивостоке говорят – «поди сюда», – в Цуруга значит – «уходи от меня», а лица цуружан ничего не выражают, по правилам японского обихода скрывать свои переживания – всеми способами, – даже выражением глаз.

Софью Васильевну, должно быть, спрашивали – «церь васего визита», а имя и фамилию бабушки со стороны матери она могла забыть. Она пишет об этом коротко:

«Меня стали допрашивать о цели моего приезда. Меня арестовали. Я целый день сидела в участке. Меня все время допрашивали, какие у меня отношения с Тагаки и почему он дал мне рекомендацию? – Я тогда созналась, что я его невеста, потому что полиция сказала, что, если я не сознаюсь, меня с этим же пароходом пошлют обратно. Как только я созналась, меня оставили в покое и мне принесли рису и две палочки, которыми я тогда еще не умела владеть».