Том 3. Non-fiction

Всякий текст начинает работать только в контексте соответствующей социополитической ситуации. Если он не адресован какой-то социальной или классовой структуре, то его талантливость… даже нельзя сказать, о чем, собственно, речь тогда идет. Что такое талант — это правильное сочетание рифм? Нет, никакой текст не имеет никакой самоценности вне реципиента, вне того, кто его воспринимает. При этом не имеет значение, условно говоря, определенная идеология.

Вот пример с точки зрения энергетики текста. Сейчас у нас выходит интересная книга, которая называется «Не стреляйте в пианиста». Это доклад одной датской организации, которая собирает всю информацию о музыкантах во всем мире, которых в разных странах преследовали, сажали в тюрьму, казнили непосредственно за их музыкальные произведения. Есть совершенно парадоксальные моменты использования материала для решения творческо-политических задач. Например, оказывается, что вся бирманская музыка, которая с позиции обычно такого крайне левого маоистского типа протестует против существующего режима военной хунты — это все музыка из западных хитов («Led Zeppelin», «Beatles», Боб Марли), на которую написаны свои бирманские слова. Они вообще не придумывают музыку, а кладут тексты на готовую, причем иногда на одну и ту же мелодию бывает несколько текстов. Причем понятно, что те люди, которые писали в 1960-е и 1970-е свою музыку, ничего не думали ни про маоизм, ни про бирманскую хунту. Это показывает некую автономию формы от социального посыла и конкретных его последствий. Так что предсказать ничего нельзя.

Например, я знаю из писем в редакцию, что нестеровский роман пользуется огромной популярностью не только среди людей, описанных в романе, но и, например, среди НБПэшников, хотя вроде бы многое им там должно претить. Пишут письма люди, которые имеют свою энергетику противостояния, энергетику боя, но они закрывают глаза на какие-то неприемлемые для них положения и видят там что-то свое. Нельзя ни один текст, даже очень сильно идеологизированный, сводить исключительно к идеологеме. Там есть еще свое видение жизни, свое видение людей, того, что правильно, того, что неправильно на чисто этическом уровне, на уровне образа героя. Поэтому не будем вульгарны, как пролеткультовцы, рассуждающие, что если текст агитирует за какие-то политические ценности, то он будет востребован исключительно людьми, исповедующими эти ценности.

Все складывается очень неожиданно порой. Но то, что в музыке сейчас наметился определенный застой — это факт.

ДР:

Если взять 1984 года, когда обрушились черненковские репрессии — рок был в загоне, повсюду гуляли эти «запретные списки», а потом вдруг рок стал рупором тех самых масс, отражением их коллективного бессознательного, в том числе и Ваши тексты. Но сейчас есть пресловутый «Oi!», то есть музыка скинов, которая, в принципе, под точно таким же запретом, как рок в 1984. Мелкие концертики скиновских групп на 100–200 человек, которые лично мне напоминают полуподпольные концерты 1980-х годов без всякой рекламы, когда только «знающие люди» проинформированы, куда приехать, убогая аппаратура… Даже есть прецедент посадки Дениса Герасимова именно за его песни, а не за что-то еще. То есть фактически создается среда запрещенности, причем она базируется в основном на запрете музыки и поэтики. Концерты НС-музыки постоянно прессуются, музыканты прессуются, те, кто ходят на концерты, вполне допускают, что могут быть задержаны милицией — словом, все в точности, как в 1980-е. Ни одна политическая сила не может этим «похвастаться». Ну кто из силовиков станет разгонять концерт, организованный каким-нибудь «Яблоком» или КПРФ? Не кажется ли Вам, что именно за нами, упрощенно говоря, правда жизни?

ИК: Это очень может быть. Ведь тогда, когда рок был в загоне, нельзя сказать, что его слушали все. Это сейчас появилось много преувеличений благодаря либеральной публицистике. Большинство-то народа «Песняров» слушала и попсу, начинавшую подниматься, ВИА разные и прочее. На рок-концерты тоже ходило очень маленькое, ограниченное и очень, так назовем, не придавая эмоциональной окраски этому слову — сектантская группа людей. Речь тоже шла не о толпах народа. Потом изменилась ситуация и появились стадионы. Так что вполне возможна ситуация, когда прессуемые нынче скин-группы будут собирать стадионы. Вполне возможная ситуация. То есть всегда все новые, цементирующие культурные явления по началу выглядят, как развлечения небольшой маргинальной группы людей. Так всегда бывает…

2006

В шатающемся мире

Главный редактор издательства «Ультра. Культура» отвечает на вопросы «Завтра».

Андрей Смирнов

Андрей Фефелов