Том 3. Странные люди

– А ничего! – воскликнула Бедная Лиза. – Если ты сидишь, то и все должны сидеть?! Не пройдет у вас, дядя Илья, эта сидячая агитация! Я присоединяюсь к требованию ведущего: надо что-то делать, – и она еще раз сказала звонко и убедительно: – Надо что-то делать!

Все задумались.

А Илья нахмурился.

– Какая-то сидячая агитация, – проворчал он. – Выдумывает чего ни попадя. Какая агитация?

– Да такая самая!.. – вскинулся на него Обломов. – Сидячая, тебе сказали. «Кака-ая». Помолчи, пожалуйста. Надо, конечно, что-то делать, друзья. Надо только понять: что делать-то?

– И все же я требую удовлетворения! – вспомнил свою обиду Лишний. – Я вызываю этого горлопана (к Илье) на дуэль.

– Сядь! – крикнул конторский на Лишнего. – Дело делать или дуэлями заниматься?! Хватит дурака валять. И так уж ухлопали сколько... Дело надо делать, а не бегать по лесам с пистолетами.

Тут все взволновались, зашумели одобрительно.

– Я бы вообще запретил эти дуэли! – крикнул бледный Ленский.

– Трус, – сказал ему Онегин.

– Кто трус?

– Ты трус.

– А ты – лодырь. Шулер. Развратник. Циник...

– А пошли на Волгу! – крикнул вдруг какой-то гулевой атаман. – Сарынь на кичку!

– Сядь! – обозлился конторский. – А то я те покажу «сарынь». Задвину за шкаф вон – поорешь там. Еще раз спрашиваю: что будем делать?

– Иди ко мне, атаман, – позвал Илья казака. – Чего-то скажу.

– Предупреждаю, – сказал конторский, – если затеете какую-нибудь свару... вам головы не сносить. Тоже мне, понимаешь... самородки.

– Сказать ничего нельзя! – горько возмутился Илья. – Чего вы?.. Собаки какие-то, истинный бог: как ни скажешь – все не так.

– Только не делайте, пожалуйста, вид, – с презрением молвил Онегин, обращаясь к Илье и к казаку, – что только вы одни из народа. Мы тоже – народ.

– Счас они будут рубахи на груди рвать, – молвил некий мелкий персонаж, вроде гоголевского Акакия Акакиевича. – Рукава будут жевать...

– Да зачем же мне рукава жевать? – искренне спросил казачий атаман. – Я тебя на одну ладошку посажу, а другой прихлопну.

– Все – междоусобица, – грустно сказал Лишний. – Ничего теперь вообще не сделаем. Вдобавок еще и пропадем.

– Айда на Волгу! – кликнул опять атаман. – Хоть погуляем.

– Сиди, – сердито сказал Обломов. – Гуляка... Все бы гулять, все бы им гулять! Дело надо делать, а не гулять.

– А-а-а, – вдруг зловеще-тихо протянул атаман, – вот кохо я искал-то всю жизнь. Вот кохо мине надоть-то... – и потащил из ножен саблю. – Вот кому я счас кровя-то пущу...

Все повскакали с мест...

Акакий Акакиевич птицей взлетел на свою полку, Бедная Лиза присела в ужасе и закрылась сарафаном... Онегин судорожно заряжал со ствола дуэльный пистолет, а Илья Муромец смеялся и говорил:

– О-о, забегали?! Забегали, черти драповые?! Забегали?

Обломов загородился от казака стулом и кричал ему надрываясь:

– Да ты спроси историков литературы! Ты спроси!.. Я же хороший был! Я только лодырь беспросветный... Но я же безвредный!

– А вот похлядим, – говорил казак, – похлядим, какой ты хороший: хороших моя сабля не секеть.

Конторский сунулся было к казаку, тот замахнулся на него, и конторский отскочил.

– Бей, казаче! – гаркнул Илья. – Цеди кровь поганую!

И бог знает, что тут было бы, если бы не Акакий Акакиевич. Посреди всеобщей сумятицы он вдруг вскочил и крикнул:

– Закрыто на учет!

И все замерли... Опомнились. Казак спрятал саблю. Обломов вытер лицо платком. Лиза встала и стыдливо оправила сарафан.

– Азия, – тихо и горько сказал конторский. – Разве можно тут что-нибудь сделать? Спасибо, Акакий. Мне как-то и в голову не пришло – закрыть на учет.

– Илья, у тя вина нету? – спросил казак Муромца.

– Откуда? – откликнулся тот. – Я же не пью.

– Тяжко на душе, – молвил казак. – Маяться буду...

– А нечего тут... размахался, понимаешь, – сказал конторский. – Продолжим. Лиза, ты чего-то хотела сказать...

– Я предлагаю отправить Ивана-дурака к Мудрецу за справкой, – сказала Лиза звонко и убежденно. – Если он к третьим петухам не принесет справку, пускай... я не знаю, пускай убирается от нас.

– Куда же ему? – спросил Илья грустно.

– Пускай идет в букинистический! – жестко отрезала Лиза.

– О-о, не крутенько ли? – усомнился кто-то.

– Не крутенько, – тоже жестко сказал конторский. – Нисколько. Только так. Иван...

– Аиньки! – откликнулся Иван. И встал.

– Иди.

Иван посмотрел на Илью.

Илья нагнул голову и промолчал.

И казак тоже промолчал, только мучительно сморщился и поискал глазами на полках и на столе – все, видно, искал вино.

– Иди, Ванька, – тихо сказал Илья. – Ничего не сделаешь. Надо идти. Вишь, какие они все... ученые. Иди и помни: в огне тебе не гореть, в воде не тонуть... За остальное не ручаюсь.

– Хошь мою саблю? – предложил казак Ивану.

– Зачем она мне? – откликнулся тот.

– Иван, – заговорил Илья, – иди смело – я буду про тебя думать. Где тебя пристигнет беда... Где тебя задумают погубить, я крикну: «Ванька, смотри!»

– Как ты узнаешь, шо ехо пристихла беда? – спросил казак.

– Я узнаю. Сердцем учую. А ты мой голос услышишь.

Иван вышел на середину библиотеки, поклонился всем поясным поклоном... Подтянул потуже армячишко и пошел к двери.