Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы

Он. Но мне будет легче говорить с тобой одним, без них. Что ты молчишь?

Штурман. А я не хочу говорить с тобой один, без них. (Уходит.)

Он, оставшись один, подходит к креслу, садится.

Он. А разве люди не обманывают сами себя? Некоторые веет жизнь только этим и занимаются. И ничего. А я устал. И не хочу больше думать. Ни о ком. И о них тоже. Я не хочу больше думать о них. (Вскакивая.) Не хочу! (Повышая голос.) Не желаю!

Дик(входя). Оказывается, у тебя семь пятниц на неделе.

Вслед за Диком входят Второй пилот и Штурман.

Он

. Я пробовал перестать думать о вас, но у меня ничего не вышло.

Второй пилот(Дику). А мне, откровенно говоря, так надоело, что он обо мне думает и я должен из-за этого торчать здесь. (К Нему.) Тем более что с тебя все равно как с гуся вода!

Он. Дик, не слушай его, это неправда. Если б вы только знали, чего мне все это стоит!

Второй пилот. Непохоже!

Он. Да разве бы я думал о вас, если б не мучился? Разве вы были бы здесь, со мной?..

Штурман. Это, положим, верно.

Он. Я больше не хочу оправдываться перед вами! Я расскажу всё, что лежит у меня на совести. Только не уходите! Я расскажу даже то, о чем я запретил себе вспоминать…

Дик. Это было в Италии?

Он. Да, это было в Италии, в тот год, когда я познакомился со своей теперешней женой. Мы жили с ней в Неаполе, в одной гостинице… И вдруг мне позвонил Гвиччарди.

Штурман

(с нежностью). Наш маленький веселый Гвиччарди, самый молодой в нашем бараке. Он у меня так и стоит перед глазами.

Он. Ты бы не узнал его.

Штурман. Узнал бы! Он вдруг подскочил к нам уже в дверях барака и сунул мне сигарету… Это было за пять минут до того, как я умер.

Он. В общем, мне позвонил Гвиччарди, и я сказал, чтобы он пришел в тот же вечер. И если бы не ввязалась эта…

Идет через сцену, навстречу ему выходит Женщина, на которой он женился.

Женщина. Мне только что позвонили Боутсы. Они через час выходят на своей яхте. Переночуем в море и вернемся завтра к обеду. Я переоденусь, и поедем.

Он. Я же тебя спрашивал, и ты сама сказала, что мы никуда не поедем.

Женщина. Сама сказала так, а теперь сама говорю иначе.

Он. Ко мне придет мой старый знакомый.

Женщина. Позвони ему, что ты не можешь.

Он

. Мне некуда звонить ему.

Женщина. Поговори с ним четверть часа и извинись…

Он. Мне неудобно поговорить с ним четверть часа и извиниться.

Женщина. Почему?

Он. Потому что я не видел его с войны. Потому что мы вместе сидели в плену и вместе бежали.

Женщина. А теперь ты убежишь от него вместе со мной… (Ей показалось это очень остроумным, и она громко засмеялась.)

Он(прислушиваясь). По-моему, он идет.

Женщина. Я приду через четверть часа. Если ты сам не сумеешь объяснить ему, что нам нужно ехать, – это объясню я! (Уходит.)

Входит Гвиччарди. Маленький, седой, плохо одетый человек на костылях, с ногой в гипсе.

Гвиччарди. Здравствуй. Из твоего номера выскочила какая-то красавица и ошпарила меня таким взглядом, словно я собирался выклянчить у нее сто лир. Это что, твоя…

Он. Это моя знакомая.

Гвиччарди. Рад тебя видеть. Ты мало изменился. Ни одного седого волоса.

Услышав эти слова, сказанные Гвиччарди, Он невольно дотрагивается до своей полуседой головы.

А я, видишь, совсем поседел. Да теперь еще – ковыляю. Это, правда, временно. Ты сказал, что не будешь спешить, так что, пожалуй, я начну издалека…

Он(нерешительно). Дело в том, что мне придется уйти раньше, чем я думал. Так что, может быть, лучше…

Гвиччарди. Я бы зашел к тебе в другой раз, но тут такая история… Завтра будет демонстрация, после которой меня могут посадить в тюрьму.

Он. За что?

Гвиччарди. За то же, за что они уже сломали мне ногу в прошлый раз. Пришел еще один ваш военный транспорт со всякими штуковинами. И мы не даем разгружать его! Скажи мне откровенно, по старой дружбе, – неужели вам действительно так уж до зарезу нужны эти военные базы у нас, в Италии?

Он. Они нужны не нам, а вам!