Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Николай, однако, пытался ввести в своей империи некоторые материальные и социальные улучшения. В его царствование была проведена первая русская железная дорога из Петербурга в Москву. Выли возобновлены работы по канализации Волги и Дона, улучшена навигация по Днепру. Снова занялись кодификацией русских законов. В 1830 году появилось Полное собрание законов империи, в 1832 году — Свод действующих законов, в 1845 году — Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. В целях разгрузки гражданских судов были созданы коммерческие суды. Николай осуществил идею своей бабки, великой Екатерины: создать нечто вроде третьего сословия под названием «почетных граждан», пользующихся теми же правами, что и купцы первой «гильдии». «Почетные граждане» могли составляться из художников, имевших аттестат Академии художеств, и из лиц, имевших свидетельство о среднем образовании или университетский диплом. Николай вьел в крестьянских собраниях для сельских общин баллотировку белыми и черными шарами[64]. В вопросе об освобождении крестьян, столько раз поднимавшемся при Екатерине II и Александре, Николай придерживался существующего порядка вещей, приказывая преследовать распространителей слухов об освобождении и предписывая возвращать господам, если нужно — силой, непокорных крепостных. Он ограничился тем, что указом 1842 года установил условия, на которых могли заключаться между помещиками и крестьянами договоры об освобождении, количество которых с каждым днем все возрастало. Другими указами было признано за крестьянами и общинами право приобретения недвижимого имущества. Но Николай стремился к большему: он приказывал тайно изучать средства разрешения этого назревшего социального вопроса, и трудами его комиссий воспользовался впоследствии Александр II. Автор Правды о России, очень враждебный Николаю, все же сказал о нем: «Как бы враждебно он ни относился ко всяким идеям свободы, он не переставал всю жизнь думать об освобождении крепостных»[65]

.

Литература и искусство. Царствование Николая, несмотря на всю суровость цензуры, часто смягчаемой им же самим[66]

, оказалось одним из самых плодотворных периодов русской литературы. Сергей Соловьев начинает свою большую Историю России, а Полевой издает свою Историю русского народа. Несколько журналов, как Северная пчела, Наблюдатель, Отечественные записки, Современник, Телескоп, Москвитянин, умудрялись существовать, и число их читателей все время возрастало.

За чисто классической литературой эпохи Александра последовала теперь другая, проникнутая жаром западного романтизма. Среди поэтов мы видим Лермонтова, Кольцова и самого великого из всех — Александра Пушкина. Ревизор Гоголя, Горе от ума Грибоедова и первые комедии Островского знаменуют собою развитие комедии нравов. А в таких произведениях, как Мертвые души Гоголя, Капитанская дочка Пушкина, Обыкновенная история Гончарова, Тарантас Соллогуба, Переселенцы Григоровича, Питерщик Писемского, Бедные люди Достоевского и Записки охотника Ивана Тургенева, мы видим совершенно оригинальный и вполне национальный расцвет русского романа. В лице Глинки, автора опер Жизнь за царя[67] и Руслан и Людмила, Россия имеет своего первого великого композитора. Таким образом, период железного ига наиболее ярко выраженного самодержца стал периодом подлинного русского литературного возрождения.

ГЛАВА V. ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА. 1814–1821

I. Колебание основ Турецкой империи

Общее состояние Турецкой империи. В эпоху Венского конгресса Турецкая империя находилась под угрозой гибели. От реформ Селима не осталось почти никаких следов, а Махмуд, сожалевший об этой неудаче, не решался еще открыто взять на себя продолжение реформаторской политики. Янычары попрежнему господствовали в Константинополе. В администрации, за которой не выходивший из сераля султан имел лишь слабое наблюдение, замечалось все большее разложение. Алжир и Тунис находились в чисто номинальной зависимости от Порты, и Европа не признавала вассальных уз, связывавших эти области с Турецкой империей. Багдадский пашалык фактически был почти совершенно независим. В Аравии вахабиты продолжали оказывать упорное сопротивление войскам Мехмеда-Али. Последний, отделавшись от мамелюков, правил Египтом почти на правах независимого государя. В Малой Азии ускатский паша Чапван-оглу отвоевал себе нечто вроде королевства, из которого султан никак не мог его выбить; во внутренних областях шли вечные раздоры между деребеями; а на побережье господствовала всесильная олигархия Кара-Осман-оглу. Что касается европейских владений Турции, то если Болгария со времени смерти Пазван-оглу была почти усмирена, то Босния, где беи отличались непокорностью, постоянно волновалась. В Албании власть Али Тепеделенского была еще не поколеблена.