Том 4

городка и перекрывшие гул пьяной толпы. В то же мгно¬ вение послышался торопливый топот множества ног по мерзлой земле. Ральф, у которого был такой же чуткий слух, как и у робкой Сесилии, бесшумно поднялся с мо¬ гильного камня и направился к дороге, а его спутники медленно последовали за ним: Лайонел — совершенно рав¬ нодушный ко всему происходящему вокруг, а Сесилия — вся трепеща от страха за мужа, презирающего опас¬ ность. — Они заблуждаются, думая, что разыскивают своего врага, — сказал старик, властным жестом подняв руку и как бы приказывая слушать его, — но он поклялся стать под их знамена, и они радостно, примут в свои ряды чело¬ века с таким именем и из такой семьи. — Нет, нет, — вскричала Сесилия, — он не давал та¬ кого позорного обещания! Беги, Линкольн, пока ты еще свободен! Оставь меня! Я сама встречу наших преследова¬ телей — они не причинят зла женщине. К счастью, эти слова Сесилии заставили Лайонела опо¬ мниться, и, обняв тонкий стан жены, он увлек ее за собой, на ходу сказав Ральфу: — Старик, как только это дорогое мне существо будет в безопасности, я разберусь, говорил ли ты правду или лгал. Но Ральф уже далеко опередил своих спутников: ста¬ рика ничто не обременяло, а его железное здоровье, ка¬ залось, смеялось над разрушительным влиянием времени. Когда он повернул в поле, прилегающее к покинутому ими кладбищу, он сделал Лайонелу и Сесилии знак рукой, словно подзывая их к себе. Шум шагов становился все громче, и в промежутках между пушечными залпами крики погони слышались все отчетливее. Несмотря на сильную руку, поддерживаю¬ щую ее, хрупкая Сесилия скоро почувствовала, что изне¬ могает от усталости. Когда они вышли на другую дорогу, пролегавшую вблизи от первой, она остановилась и против воли призналась, что ие может идти дальше. — Ну, тогда подождем тех, кто за «нами гонится, — сказал Лайонел с внешним спокойствием, — и пусть мя¬ тежники поостерегутся злоупотреблять своим незначитель¬ ным численным преимуществом. Едва он произнес эти слова, как из-за поворота пока¬ зался воз, запряженный четырьмя волами, который вскоре 372

поравнялся с ними. Правил волами глубокий старик, но он с большой ловкостью орудовал своей палкой, ибо по¬ стигал это искусство больше полувека. Увидев этого че¬ ловека, одного на пустынной дороге, Лайонел решился на отчаянный поступок. Он оставил свою измученную подругу и с таким свирепым лицом подступил к крестьянину, что мог бы напугать всякого, кто имел хоть малейшее основа¬ ние страшиться опасности. — Куда вы направляетесь? — грозно спросил Лайо¬ нел. — На мыс, — был ответ. — Да, да, и старые й молодые, и большие и малые, и люди и скотина, и двухколесные и четырехколесные повозки — сегодня ночью все спе¬ шат на мыс, как ты можешь сам догадаться, приятель! Да, — продолжал он, воткнув свою палку в землю и опер¬ шись на нее обеими руками, — четырнадцатого марта мне исполнилось восемьдесят три года, и, бог даст, к следую¬ щему дню моего рождения в Бостоне не останется ни од¬ ною красного мундира. По моему мнению, приятель, они слишком долго там засиделись, пора и честь знать. Сы¬ новья мои все на войне, а моя старуха со вчерашнего ве¬ чера помогала мне нагружать этот воз сеном. Вот я и везу его в Дорчестер, и оно ни гроша не будет стоить кон¬ грессу. — Значит, вы везете свое сено на Дорчестерский пере¬ шеек? — спросил Лайонел, меряя взглядом старика и его упряжку и не решаясь напасть на такого немощного и беззащитного человека. — Да говорите громче, по-солдатски, так же, как вы говорили раньше, я немного туговат на ухо, — ответил возница. — Нет, они не забрали у меня сено, они говорят, что я уже и так много сделал. А я говорю: разве можно сказать, что человек достаточно сделал для своей страны, если она хоть в чем-нибудь еще нуждается? Я слышал, что солдаты тащат на укрепления фашины* как они их на¬ зывают, и прессованное сено. Ну, а сено-то как раз по моей части, вот я и навил его целый воз. И, если этого мало, пусть хоть сам Вашингтон ко мне явится. Я отдам ему и амбары, и сеновалы, и все, что у меня есть! — Если вы готовы так много сделать для конгресса, может быть, вы поможете уставшей женщине? Ей с вами по дороге, но она слишком слаба, чтобы идти пешком. — От всего сердца, — сказал возница, оглядываясь 373