Том 4

твоего отечества? Какие еще коварные намерения внушил тебе твой неукротимый нрав? — Ты говоришь со мной жестоким языком, Элис Дан- скомб, — с холодной суровостью ответил незнакомец, — а ведь было время, когда меня после недолгих отлучек встре¬ чали более ласковыми словами. — Я этого не отрицаю. Я не могу, если бы и хотела, скрыть мою слабость от себя самой или от тебя. Я даже хотела бы, чтобы она стала известна всему миру. Было время, когда я глубоко уважала тебя, доверилась тебе и в безрассудстве своем забыла свои самые священные обя¬ занности. За эту слабость господь жестоко покарал меня твоими дурными делами. — Зачем отравлять нашу встречу бесполезными вза¬ имными упреками? — спросил ои. — У нас есть много что сказать друг другу, прежде чем ты сообщишь, с каким милосердным делом ты сюда явилась. Хорошо тебя зная, Элис, я понимаю, что ты чувствуешь опасность, мне угро¬ жающую, и отважишься на все для моего спасения. Твоя мать... она еще жива? — Нет, она последовала за покойным отцом, — отве¬ тила Элис Данскомб, закрывая руками бледное лицо. — Я осталась одна, совсем одна. Ибо тот, кто был для меня всем, изменил своей стране и стал недостойным моего доверия. Эти слова чрезвычайно взволновали моряка. Он под-" нял взор, дотоле спокойный, на лицо собеседницы и начал быстро ходить взад и вперед по комнате. — Я многое мог бы сказать в свое оправдание, — на¬ конец ответил он, — многое, чего ты не знаешь. Я покинул родину, потому что не встречал здесь ничего, кроме угне¬ тения и несправедливости, и, конечно, не мог просить тебя связать свою судьбу с судьбой беглеца без имени и состоя¬ ния. А сейчас я могу доказать тебе свою преданность. Ты говоришь, что осталась одна. Но тебе незачем оставаться одной! Убедись, насколько ты была неправа, когда сомне¬ валась, что в один прекрасный день я смогу заменить тебе отца и мать. Подобное предложение, сделанное даже с некоторым опозданием, всегда звучит приятно для слуха женщины, и Элис несколько смягчилась, хотя слова ее оставались столь же суровыми. — Ты говоришь совсем не так, как человек, жизнь ко^ 530

торого висит на волоске. Куда же ты поведешь ме¬ ня? В лондонский Тауэр? 1 — Не думай, что я уж настолько безразличен к себе и не принял доста¬ точных мер предосторож¬ ности, — с большим хлад¬ нокровием ответил незна¬ комец. — Отряд храбрых молодцов только и ждет моего сигнала, чтобы раз¬ давить, как червяка, жал¬ кие силы вашего офицера. — Значит, предполо¬ жение полковника Говар¬ да было справедливо! Те¬ перь понятно, как неприятельские суда прошли через мели! Ты был их лоцманом! — Да. — Что? Неужели ты используешь знания, приобретен¬ ные тобой в расцвете невинной юности для того, чтобы принести горе и опустошение на порог тех, кого ты когда- то знал и почитал! Джон, Джон! Неужели образ девушки, которую ты на заре ее юности и невинной красоты, как будто любил, так слабо запечатлелся в твоем сердце, что его не смягчают несчастья тех, среди кого она была рожде¬ на и кто составляет ее маленький мир? — Ни один волос их не будет тронут, ни одна соломин¬ ка на их крышах не будет сожжена, и даже самый подлый из них может спать спокойно — и все это* ради тебя, Элис! Англия начала эту войну с нечистой совестью и окровав¬ ленными руками, но сейчас все это будет забыто, хотя именно сейчас у нас есть возможность и сила дать ей испы¬ тать нашу месть на ее собственной земле. Нет, не ради этого явился я сюда. — Зачем же тогда ты, зажмурив глаза, бросился в эту западню, где вся твоя хваленая охрана не выручит тебя? Ибо стоит лишь громко назвать твое имя даже здесь, в темных и унылых коридорах этой уединенной обители, как эхо еще до утра разнесет его далеко кругом и целый народ поднимет оружие, чтобы наказать тебя за дерзость. 1 Тауэр — крепость-тюрьма в Лондоне. 18 531