Том 4

— Ты рассуждаешь, как слабая, подвластная предрас- судкам женщина, — более спокойно сказал лоцман, — как женщина, готовая заковать народы в кандалы, которыми скованы вы, женщины, и молодые и старые. — А какими же более священными или более тесны¬ ми узами, чем семейные, могут быть соединены люди? -- спросила Элис. — Разве не сам бог создал семью и разве народы не берут начало от семьи, как ветви от ствола, по¬ ка дерево не раскинет вершину над всей страной? Узы, связывающие человека с его народом, — старинные и свя¬ щенные узы, их нельзя разорвать, не покрыв себя позо¬ ром. Лоцман презрительно улыбнулся и, распахнув на гру¬ ди свой грубый камзол, извлек один за другим несколько предметов, которые с гордостью показал Элис. — Смотри, Элис! — сказал он. — Это ты называешь позором! Этот широкий пергамент с большой печатью подписан рукой короля Людовика! А этот крест, укра¬ шенный драгоценными камнями, — подарок той же царст¬ венной руки! Станут ли делать такие подарки людям, по¬ крытым позором? И прилично ли бесчестить именем «шот¬ ландского пирата» человека, которого удостаивали своим обществом короли и знатнейшие люди? — А разве ты не заслужил это прозвище, Джон, сво¬ ей безжалостностью и злобным нравом? Я могла бы цело¬ вать безделушки, которые ты показал мне, будь они в ты¬ сячу раз менее прекрасны, но возложены на твою грудь твоим законным государем; теперь же они кажутся мне лишь несмываемым пятном на груди осужденного пре¬ ступника. Что же касается твоих благодетелей, то я слы¬ шала о них: мне кажется, что королева могла бы зани¬ маться более почтенным делом, чем поощрять улыбками неверных подданных других монархов, хотя бы и ее вра¬ гов. Один лишь бог знает, когда он отвратит от нее свое лицо и не поднимется ли дух недовольства среди ее соб¬ ственного народа! Горько будет ей вспомнить тогда, как она сама когда-то поддерживала мятеж! ^ То, что прекрасная королева Антуанетта удостоила мои услуги своим августейшим одобрением, для меня не последняя награда, — ответил лоцман с притворной скром^ ностыо, хотя затаенная гордость сквозила во всей его шн зе. — Но не произноси ни слова ей в порицание, ибо ты не знаешь, кого судишь. Она прославлена не только вы¬ 534

соким происхождением и положением, сколько доброде¬ телью и красотой. Какая другая женщина в Европе может сравниться с ней? Дочь императора, супруга могуществен¬ нейшего из королей, настоящий кумир своего народа, ко¬ торый лежит у ее ног! Воля провидения вознесла ее на высоту вне пределов всех человеческих бедствий. — Но ..разве ей не свойственны заблуждения, Джон? И, если ей не дана какая-то не доступная прочим людям чистота, ей еще, быть может, придется испытать на себе карающую десницу того, в чьих глазах весь ее блеск и власть невесомы, как воздух, которым она дышит, и ни¬ чтожны в сравнении с его собственным справедливым за¬ коном! Однако признайся, Джон, если ты гордишься тем, что был допущен поцеловать подол платья французской королевы, и тем, что был принят в общество высокорож¬ денных придворных дам, разодетых в самые богатые на¬ ряды, — признайся хоть самому себе: нашел ли ты сре¬ ди них такую, чей язык оказался достаточно смелым, чтобы сказать тебе правду, и чье сердце было в истинном согласии с ее устами? — Разумеется, ни одна из них не осыпала меня теми упреками, какие я сегодня выслушал от Элис Данскомб, встретившись с ней после долгих шести лет разлуки, — ответил лоцман. — Я высказала тебе святую правду, Джон, и мне очень хочется, чтобы ты прислушался к моим словам, хотя и не привык к подобным разговорам. О! Помни, что женщина, осмелившаяся упрекать человека, чье имя наводит ужас на обитателей берегов этого острова, руководствуется только заботой о твоем вечном спасе¬ нии. — Элис, Элис! Ты сводишь меня с ума своими реча¬ ми! Разве я чудовище, которым пугают беззащитных жен¬ щин и беспомощных детей? Что означают эти эпитеты в соединении с моим именем? Неужели ты поверишь под¬ лой клевете, к которой всегда прибегают ваши правители, стараясь подорвать славу тех, кто выступает против них, а особенно тех, кто выступает успешно? Мое имя мо¬ жет наводить страх на офицеров королевского флота, но почему и когда оно стало грозой для беспомощных мир¬ ных людей? Элис украдкой бросила на лоцмана робкий взгляд, ко^ торый был красноречивее ее слов, и ответила: 535