Читаем Том 4. Письма 1820-1849 полностью

Несмотря на наставление папиньки, я продолжаю беспокоиться касательно вашего здоровья, любезнейшая маминька, и успокоюсь лишь тогда, когда увижу ваш почерк, а вполне перестану тревожиться, только увидев вас самих. Я тоже не имею причины быть весьма довольным своим здоровьем со времени моего приезда. Ибо если пребывание в этих краях соответствует всем моим вкусам и влечениям, ужасный климат решительно противен моей природе. Я слишком хорошо ощущаю, что совершенно отвык от русской зимы. Эта зима первая, которую я переношу с 1825 года. Петербургская жизнь также вовсе не способствует сохранению здоровья. Я редко возвращаюсь домой ранее двух часов утра, и однако до сих пор был только один бал; по большей части это просто вечера, посвященные беседе. Сегодня вечером мы едем к графине Воронцовой, у которой, говорят, будет собранье в 400 человек и будет музыка. Графиню Нессельроде ожидают на этой неделе. Я несколько рассчитываю на ее присутствие, чтобы дать ход тем благоприятным намерениям, которые, как меня уверяют, существуют касательно меня. Впрочем, несколько лиц, близких вице-канцлеру, утверждают, что я буду иметь полное основание остаться довольным и что начнут с того, что вернут мне ключ*.

На днях я был зван на маленький вечер к великой княгине Елене Павловне*, но по глупому недоразумению вместо меня приглашение получил некий г-н Тучков, старый Тучков, малоразговорчивый и совсем не бывающий в свете. Он, однако, явился на зов и понял ошибку только в передней Михайловского дворца. Но было уже поздно ее исправить.

Полагаю, что Николушка уже приехал или приедет на днях. Отныне недостаток снега уж не может послужить ему помехой, ибо за несколько часов его насыпало в огромном количестве. Впрочем, я согласен на снег, так же как на все остальные принадлежности зимы. Я не согласен только на сильные морозы, и мы с женой начинаем ощущать, что наши одеяния, пригодные для немецкой зимы, не удовлетворяют требованиям здешней.

Я свиделся на днях с Евтихом Ивановичем Сафоновым, который удивительным образом не меняется. Мы очень довольны тем, как устроились*, и я единственно сожалею, что не в Москве.

Простите, любезнейшие папинька и маминька. Нежно целую ваши ручки. Ф. Т.

Тютчевым И. Н. и Е. Л., 29 декабря 1844*

107. И. Н. и Е. Л. ТЮТЧЕВЫМ 29 декабря 1844 г. Петербург

St-P<étersbourg>. Ce 29 décembre <18>44

Laissez-moi d’abord, chers papa et maman, vous remercier bien tendrement de vos cadeaux*. Mais je devrais vous en vouloir. A quoi bon cette dépense nouvelle? Ne vous êtes-vous pas déjà suffisamment dépouillés pour nous? et ne serait-il pas temps de s’arrêter?

Je vous écris dans une assez triste disposition d’esprit. La santé de ma femme me donne plus que du souci. Voilà quinze jours qu’elle est très souffrante, et toute à l’heure, en s’éveillant, elle a senti un si épouvantable mal de tête qu’elle a crié de douleur et a maugréé se trouver mal. Suivant toute apparence, c’est un rhumatisme aigu qui s’est porté à la tête. Il est possible que la température qu’il fait y contribue. Car pendant tout le temps qu’il y a eu les grands froids, elle se portait à charme et s’est sentie plus forte que depuis longtemps. Ce qu’il y a de plus triste, c’est qu’elle, aussi bien que moi, nous avons perdu toute confiance dans l’efficacité des remèdes de l’ail. Et certes, on l’aurait perdue, à moi, jusqu’à présent de tous les traitements qu’on lui a fait suivre, pas un ne lui a profité, et j’ai l’intime conviction que le dernier, la cure de Vichy, lui a fait plus de mal que de bien. Maintenant, pour faire quelque chose, elle s’est adressée à un médecin homéopathe, Oche

, qui a beaucoup de réputation ici. J’y ai acquiescé non pas que j’aie une opinion arrêtée sur la valeur de l’homéopathie. Mais j’en ai une très positive sur l’absurdité du traitement ordinaire. Tout cela me décourage et me contrarie beaucoup, et je suis fâché de devoir commencer la nouvelle année sous des auspices aussi peu riants. Moi qui m’étais flatté de pouvoir la commencer au milieu de vous.

Pour ce qui est de ma position dans le monde d’ici — il ne tiendrait qu’à moi de la trouver parfaitement agréable. Elle confirme à me faire plus d’accueil que je ne pense en attester. J’ai revu dernièrement chez la Gr-Duchesse Michel la Gr-Duchesse Marie que j’ai retrouvée aussi aimable que sur le passé. Elle m’a dit que papa et maman désiraient faire ma connaissance et qu’elle s’occupait à me ménager cette entrevue*. Tout cela est fort gracieux assurément — et voilà tout.

Перейти на страницу:

Все книги серии Ф.И.Тютчев. Полное собрание сочинений и писем в шести томах

Похожие книги

Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия