Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

Мои свои?!    Д-а-а-а —        это особы.Их ведьма разве сыщет на венике!Мои свои     с Енисея         да с Обиидут сейчас,        следят четвереньки.Какой мой дом?!Сейчас с него.Подушкой-льдомплыл Невой —мой доммеж дамбстал льдом,и там…Я брал слова      то самые вкрадчивые,то страшно рыча,        то вызвоня лирово.От выгод —      на вечную славу сворачивал,молил,   грозил,      просил,         агитировал.— Ведь это для всех…         для самих…

              для вас же…Ну, скажем, «Мистерия^*» —           ведь не для себя ж?!Поэт там и прочее…         Ведь каждому важен…Не только себе ж —         ведь не личная блажь…Я, скажем, медведь, выражаясь грубо…Но можно стихи…        Ведь сдирают шкуру?!Подкладку из рифм поставишь —               и шуба!..Потом у камина…        там кофе…            курят…Дело пустяшно:        ну, минут на десять…Но нужно сейчас,        пока не поздно…Похлопать может…         Сказать —              надейся!..Но чтоб теперь же…         чтоб это серьезно… —Слушали, улыбаясь, именитого скомороха.Катали по̀ столу хлебные мякиши.Слова об лоб      и в тарелку —            горохом.

Один расчувствовался,           вином размягший:— Поооостой…      поооостой…Очень даже и просто.Я пойду!..     Говорят, он ждет…            на мосту…Я знаю…     Это на углу Кузнецкого мо́ста.Пустите!     Нукося! —По углам —      зуд:        — Наззз-ю-зззюкался!Будет ныть!Поесть, попить,попить, поесть —и за 66!Теорию к лешему!Нэп —    практика.Налей,   нарежь ему.Футурист,     налягте-ка! —Ничуть не смущаясь челюстей целостью,пошли греметь о челюсть челюстью.Шли

   из артезианских прорвмеж рюмкой      слова поэтических споров.В матрац,    поздоровавшись,           влезли клопы.На вещи насела столетняя пыль.А тот стоит —      в перила вбит.Он ждет,     он верит:         скоро!Я снова лбом,      я снова в бытвбиваюсь слов напором.Опять    атакую и вкривь и вкось.Но странно:      слова проходят насквозь.

Необычайное

Стихает бас в комариные трельки.Подбитые воздухом, стихли тарелки.Обои,    стены      блёкли…         блёкли…Тонули в серых тонах офортовых.Со стенки     на город разросшийся

              Бёклин^*Москвой расставил «Остров мертвых».Давным-давно.        Подавно —теперь.    И нету проще!Вон   в лодке,      скутан саваном,недвижный перевозчик^*.Не то моря,      не то поля —их шорох тишью стерт весь.А за морями —        тополявозносят в небо мертвость.Что ж —    ступлю!        И сразу           тополисорвались с мест,        пошли,           затопали.Тополи стали спокойствия мерами,ночей сторожами,        милиционерами.Расчетверившись,        белый Харонстал колоннадой почтамтских колонн.

Деваться некуда