Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

Стены в тустепе ломались           на́ три,на четверть тона ломались,            на сто́…Я, стариком,      на каком-то Монмартрелезу —   стотысячный случай —              на стол.Давно посетителям осточертело.Знают заранее      всё, как по нотам:буду звать     (новое дело!)куда-то идти,      спасать кого-то.В извинение пьяной нагрузкихозяин гостям объясняет:           — Русский! —Женщины —

      мяса и тряпок вяза́нки —смеются,     стащить стараются              за́ ноги:«Не пойдем.      Дудки!Мы — проститутки».Быть Сены полосе б Невой!Грядущих лет брызго́йхожу по мгле по Се́новойвсей нынчести изгой.Саже́нный,     обсмеянный,           са́женный,               битый,в бульварах      ору через каски военщины:— Под красное знамя!           Шагайте!               По быту!Сквозь мозг мужчины!

           Сквозь сердце женщины! —Сегодня     гнали        в особенном раже.Ну и жара же!

Полусмерть

Надо   немного обветрить лоб.Пойду,    пойду, куда ни вело б.Внизу свистят сержанты-трельщики.Тело   с панели      уносят метельщики.Рассвет.    Подымаюсь сенскою сенью,синематографской серой тенью.Вот —   гимназистом смотрел их              с парты —

мелькают сбоку Франции карты.Воспоминаний последним токомтащился прощаться         к странам Востока.

Случайная станция

С разлету рванулся —         и стал,            и на́ мель.Лохмотья мои зацепились штанами.Ощупал —     скользко,         луковка точно.Большое очень.        Испозолочено.Под луковкой      колоколов завыванье.Вечер зубцы стенные выкаймил.На Иване яВеликом.Вышки кремлевские пиками.Московские окна

        видятся еле.Весело.    Елками зарождествели.В ущелья кремлёвы волна ударяла:то песня,     то звона рождественский вал.С семи холмов,      низвергаясь Дарьялом,бросала Тереком        праздник            Москва.Вздымается волос.        Лягушкою тужусь.Боюсь —     оступлюсь на одну только пядь,и этот   старый      рождественский ужасменя   по Мясницкой закружит опять.

Повторение пройденного