Том 4. Стиховедение

Из перечня следует, что наиболее продуктивны те гнезда, в которых пересекаются ряды словоизменений различных частей речи. У первых поэтов господствуют характерные окончания глаголов; характерные окончания существительных появляются позднее (причем раньше всего — в подударных формах творительного падежа).

7. Удельный вес рифм — это доля женских (или мужских) окончаний и созвучий в рифме от общего их числа во всем стихотворном тексте. Так, у Ломоносова на текст с 500 женскими рифмами (1000 женских клаузул в конце стиха), образующими 194 рифмических гнезда, приходится 2786 женских словесных окончаний внутри стиха, образующих 827 потенциальных рифмических гнезд (таблица 2). Из таблицы видно: в русском стихе рифма оттягивает на себя около трети всех соответственных окончаний в стихе и использует около четверти речевого запаса женских рифмических гнезд и около половины мужских. Разница между данными по удельному весу рифм в словаре Ломоносова и Пушкина невелика: по-видимому, это общая, а не индивидуальная закономерность. Для сравнения укажем, что у Теннисона на мужские рифмы приходится вдвое большая доля, 64 % всех мужских словесных окончаний в стихе (т. е. господство мужских рифм в английском стихе деформирует естественные речевые возможности гораздо больше, чем кажется исследователям), и почти такая же доля, 52 %, всех потенциальных мужских рифмических гнезд.

8. Грамматичность рифм

[349]. Была подсчитана частота рифмования существительных (С), прилагательных с причастиями и наречиями (П), глаголов (Г), местоимений (М) и их сочетаний (ГГ, ГС) и т. д.; для существительных особо выделялись более однородные «парадигматические» сочетания (СС) — слов, рифмующихся во всех числах и падежах: тень — сень, тени — сени и т. д., и менее однородные «непарадигматические» (Сс): тень — день, тени — дня

и т. д. Материал тот же, что и в § 2; добавлены рифмы досиллабической поэзии XVII–XVIII веков (послание Шаховского к Пожарскому, послания Савватия, интермедии из Тихановского сборника, всего 408 мужских и 326 женских) и дактилические рифмы (ранние поэты, от Жуковского до Печерина, — 219; Некрасов — 470 и 520; Никитин, Суриков, Дрожжин — вместе 656; Минаев, Трефолев, Бальмонт, Брюсов — по 500; Маяковский, 1924–1927 годы — 381). Результаты (в процентах) представлены в таблицах 3а–3в.

Из таблиц видно: а) разные части речи по-разному распределяются в мужских, женских и дактилических рифмах: это означает, что каждая часть речи имеет, так сказать, свой ритмический (в том числе клаузальный) словарь, особенности которого очень важны, между прочим, для проблемы «ритм и синтаксис»; б) общее направление эволюции — от однородных к неоднородным рифмам, т. е. от подчеркнутого параллелизма к затушеванному; любопытно, что в дактилических рифмах стихи с «крестьянской» тематикой консервативнее сохраняют черты параллелизма, чем стихи с «городской»[350]; в) два основных сдвига в этом направлении деграмматизации — между XVII и XVIII и между XIX и XX веками; в промежутке эволюция менее заметна.

9. Точность рифм. Прежде всего нужно различать объективное, исследовательское и субъективное, оценочное понятия точности. Первое («рифма с такой-то степенью фонетического и графического сходства называется точной, а с такой-то — нет») мы будем называть просто точностью, второе («рифма я — меня

для Сумарокова неточная, для Пушкина точная, а для Бальмонта опять неточная») — узуальной точностью.

Узуальная точность есть величина заранее неизвестная; исследование для того и предпринимается, чтобы выяснить тот узус, особый для каждого поэта и периода, в котором та или иная рифма воспринимается как «точная», т. е. приемлемая. Без такого исследования возможны самые неожиданные аберрации в восприятии рифм. Так мы обычно не замечаем неточности рифм Исаковского и Твардовского, считая их «традиционными» и «классическими». Так мы видим иногда рифму там, где ее нет: известное стихотворение Фета: «Вдали огонек за рекою. / Вся в блестках струится река, / На лодке весло удалое, / На цепи не видно замка. / Никто мне не скажет: „Куда ты / Поехал, куда загадал?“ / Шевелись же, весло, шевелися! / А берег во мраке пропал…» и т. д. — кажется нам зарифмованным AbAbXcXc… с резким переходом от полной рифмовки к неполной; в действительности же перед нами ровная рифмовка XaXaXbXb…, ибо реко

ю—удалое для Фета — никоим образом не рифма.